«Как я жил в чеченском ауле»: стоит ли русским возвращаться в Чечню? Почему Чечня останется в составе России и как нам дальше жить вместе? Относится ли чечня к российской федерации.

Здравствуйте! Срочное сообщение — Чеченская республика вот-вот выйдет из состава России. Об этом заявил высокопоставленный чиновник в администрации Президента Чечни. С этой целью 3 июня 2012 года (воскресенье) в республике будет проведен всенародный референдум, по итогам которого и будет решено, выходить или нет из состава Российской Федерации.

Многие эксперты считают, что население Чечни проголосует за независимость. Ведущий специалист по Северному Кавказу (востоковед) доктор исторических наук Гимашев Андрей Викторович сказал по этому поводу следующее: «Чеченский народ уже устал от обмана и того, что вокруг республики образовалась информационная блокада. Люди хотят знать правду! Они устали жить в страхе, поэтому чеченцы будут голосовать за независимость. Я думаю, что число таких людей будет примерно 65-70%. Как мы знаем, этого достаточно для того, чтобы получить карт-бланш для создания нового независимого государства на Северном Кавказе».

Каковы реальные шансы того, что Чеченская республика отделится от России?

Опросы показывают, что на сегодняшний день чеченское общество разделилось на два лагеря – те, кто «за» и те, кто «против» независимости. Ликуют те, кто так мечтал увидеть Чечню полноправным субъектом международного права. В большинстве европейских стран реакция политиков была сдержанно оптимистичная. Например, пресс-атташе Министерства иностранных дел Польши высказал пожелание, чтоб «официальные российские власти не противились волеизъявлению народа Чечни». Федеральный центр пока молчит. Эксперты считают, что Москва все еще действует с позиции, обозначенной первым Президентом Ельциным: «Берите независимости столько, сколько сможете». Но, сегодня реальность иная. Рамзан Кадыров довольно сильно укрепился в кавказском регионе и готов возглавить уже независимую республику…

Это была апрельская шутка! Конечно же, глупо сегодня говорить о том, что чеченцы задумались о независимости. В последние годы в республике происходят грандиозные изменения. У меня знакомые служат в Грозном. Так, они говорят, что сегодня столицу Чеченской республике можно сравнивать со многими красивыми городами страны. Я был там в марте 2010 года и тоже не верил своим глазам, просто гигантскими темпами восстанавливается Чечня. Самое главное – в восстановлении принимает участие все население республики, и основной упор делается на возрождении самосознания и культуры чеченского народа. Кстати, посмотрите отличное видео, в котором показано, как отмечали День города в Грозном:

Я очень надеюсь на то, что вы не будете меня очень сильно ругать за то, что так «скандально» начал статью. Понятно, что и этот Гимашев (востоковед), и пресс-атташе МИД Польши, и описанная реакция европейских политиков – это плод моей фантазии. Просто мне нужно было вызвать у вас чувство несогласия (а, может быть, и солидарности) с тем, что якобы творится в Чечне. Это необходимо для того, чтоб вы лучше поняли все то, что написано ниже. Ведь, эмоциональная окраска очень ярко показывает реальную ситуацию (но, чаще всего, во вред объективности).

Итак, мы с вами уже определились с тем, что все написанное выше об отделении Чеченской республики от России – это самая настоящая фикция. Наоборот, сегодня Чечня выглядит тихой гаванью на Северном Кавказе. Такое ощущение, что война перешагнула в Дагестан (мою родную республику) и Ингушетию. Вообще, о чеченской войне я напишу несколько очень интересных статей, вы узнаете правду, которую от нас скрывали. Станьте читателем блога , чтоб получать все новые статьи на свою электронную почту ().

Давайте на минутку представим, что Чеченская республика все же решила стать независимой. Забудем о том, что это не выгодно самой Чечне, да и всей России тоже (прочитайте статью ). И, тем не менее, включаем свое воображение: наступает 3 июня 2012 года, чеченцы голосуют за независимость. Как вы думаете, какие процессы будут происходить в Чечне и по всей стране после этого?

Что произойдет, если Чечня отделится от России?

На самом деле, чисто теоретически (кстати, юридически тоже) сегодня любой субъект Федерации может стать независимым. Не буду рассказывать, как это можно сделать. Думаю, вы все это знаете. Но, я уверен, что сегодня чеченское общество не хочет жить в войне. Представьте себе – практически 15 лет находится в состоянии войны. Разбитые судьбы, земля, омытая кровью и слезами, миллиарды «отмытых» долларов, невосполнимые людские потери – все это последние два десятилетия ассоциируется с Чечней!

Не зря говорят: «Один погибший человек – это трагедия, 1000 погибших — статистика». К сожалению, статистика последних лет настолько въелась в сознание людей своей обыденностью, что мы даже как-то «вяло» реагируем на сообщения СМИ о том, что «в ходе перестрелок правоохранительные органы потеряли двух бойцов убитыми». Говорить о том, что произойдет, если вдруг Чеченская республика завтра решит отделиться от России можно очень долго, но людям нужны факты, сенсации, много «шума». Вспомните, чего желал простой люд еще во времена Древнего Рима во время гладиаторских сражений – крови и зрелищ!

Если и вы хотите зрелищ, то я готов вам показать их (реальный перехват радиоданных во время войны):

Для того, чтоб представить себе, что «будет завтра, если…» нужно вспомнить, что «было вчера, так как…». Понимаете, сегодня – это результат наших вчерашних действий, а завтра – сегодняшних. Поэтому, я предлагаю взглянуть в историю, она многому нас может научить. Так как мой блог — это культурно-аналитический ресурс, поэтому я хочу обратить ваше внимание на тот урон, который может понести культура чеченского народа в случае отделения от России через призму истории.

Невосполнимые потери культурного наследия Чечни от двух военных кампаний

Культура чеченского народа аккумулировала в себе многовековой пласт, который берет свое начала с легендарного Нахчуо – прародителя всех вайнахов (в статье подробнее написано об истории чеченцев и ). Расцвет в историческом и культурном развитии республики пришелся на вторую половину 20 века. Еще раз напомню, что в 80-е годы Грозный считался одним из самых красивых городов СССР.

С 1991 года экономика Чечни (да и всей России) входит в тяжелейшую полосу кризиса. Соответственно, полностью приостанавливается финансирование культуры и системы образования республики. Ведь, известно, что система образования очень тесно связана с культурой. Последствия отсутствия финансирования оказались очень тяжелыми – республику в спешном порядке покинули работники культуры, высококвалифицированные специалисты, ученые, преподаватели, хореографы, многие коллективы распались.

Беззаконие и полный распад судебно-правовой системы привели к варварскому расхищению объектов культурного наследия. В это время был ограблен краеведческий музей, из которого были вынесены уникальные экспонаты, имеющие большую историческую ценность. Потом был 1994 год, Первая компания, ввод в республику танков, обстрелы, бомбардировки… Эти события окончательно сломили и без того ослабленную материально-техническую базу системы образования и культуры – здания театров, библиотеки, корпуса школ и университетов, дома и парки культуры и отдыха, детские сады, музеи… Всего этого не стало в течение нескольких месяцев!

Что было безвозвратно утеряно за время двух Чеченских кампаний?

За время Первой и Второй кампаний в республике было уничтожено порядка 80% объектов инфраструктуры системы образования и культуры. Архитектурные памятники, представляющие большую историческую и культурную ценность для всего человечества, были навсегда утеряны. Накануне 1994 года в Чечне насчитывалось примерно 1000 библиотек различного значения. Например, Министерство культуры республики заведовало более 350 библиотеками, Министерство образования – более 450 школьных библиотек. Количество научно-технических библиотек составляло на тот период — 109. Практически все они были уничтожены и сожжены. Среди них были:

— Национальная библиотека им. А.П. Чехова – фонд составлял 2,7 млн книг

— Библиотека Чеченского государственного университета – фонд свыше 1 млн книг

— Библиотека Грозненского нефтяного института (старейшая в республике) – порядка 1 млн экземпляров

— Центральная научно-техническая библиотека – свыше 800 тысяч экзмепляров

— Детская библиотека им. А. Гайдара (республиканского значения) – свыше 300 тысяч

— Республиканская библиотека научно-исследовательского института истории, языка и литературы. Здесь хранились редчайшие исследования народонаселения Чечни и неопубликованные материалы научных экспедиций.

Тяжелый урон был нанесен и по театральному искусству республики. Многие артисты уехали из Чечни, некоторые молодые и перспективные таланты были зверски убиты. Один из них – режиссер Х. Гузуев. Знаменитый Чеченский драматический театр им. Х. Нурадилова до сих пор не могут восстановить. Он был полностью разрушен еще после первой войны, потом его снова отстроили. Но, вторая война катком прошлась по судьбам артистов театра. Многие вообще отошли от искусства, другие переехали в соседнюю Ингушетию и . Кроме того, в 2000 году театр снова был полностью разрушен, уничтожены костюмы и театральные реквизиты. Никто не знает, когда в Грозном появится свой театр.

Как я уже отмечал выше, система образования республики была «поставлена на колени». Сотни школ и ВУЗов сгорели в пламени войны. Один из самых лучших высших учебных заведений – Чеченский государственный университет в годы войны практически перестал существовать. Известно, какой сегодня уровень образования на Кавказе (читайте статью ), но в начале 90-х в университете было 60 докторов и более 300 кандидатов наук, мощнейшая база, ботанический сад, свой вычислительный центр, оборудованные корпуса. Всего этого не стало.

Многие студенты и преподаватели были убиты или пропали без вести, но люди хотели получать образование! Поэтому, в 2000 году, в самый разгар боевых действий, госуниверситет возобновил свою работу. Сегодня он восстанавливает те позиции, которые были утеряны в военное десятилетие. Уверен, придет время, когда выпускники чеченских ВУЗов будут считаться самыми сильными специалистами на Кавказе.

Конечно же, можно очень долго описывать всю трагедию, с которой столкнулся чеченский народ (больше всех остальных ) и культура самой Чечни. Нет, заметьте, в этой статье я не сказал ни одного слова о том, кто виноват (или не виноват) в развязывании этой войны. Напоминаю еще раз, впереди вас ждут очень интересные статьи о двух чеченских войнах. Из них вы узнаете — «что, когда и зачем», то есть вся правда откроется вашему взору. Вы знаете, я сторонник правды. Поэтому, дабы получать все статьи на свою электронную почту.

Завершая свою сегодняшнюю статью, хочу порадовать тому, что сегодня происходит в Чечне. Действительно, сегодня Чеченская республика очень динамично развивается, народ понимает, что можно и нужно жить в мире. Да, две войны нанесли колоссальный ущерб духовности и нравственности чеченского народа. Да, была прервана преемственность , остановлено развитие республики. Но, нужно быть слепым, чтоб не видеть то, что сегодня Чечня является полноправным субъектом Российской Федерации. Если вы не верите мне, то посмотрите очень интересный и познавательный документальный фильм о том, как сегодня живут :

На этом у меня все! Как всегда, буду очень благодарен вам, если оставите свое мнение по поводу этой статьи в комментариях. Готов обсудить любое мнение, ведь, истина рождается в суждении!

Четырнадцать лет назад Чечня превратилась в очаг одной из самых затяжных и кровавых войн конца ХХ - начала ХХI века, став не только не проходящей головной болью для руководства России, но фактором, серьезно влияющим на внутри- и внешнеполитическое положение РФ.

То как будет решена чеченская проблема, если не определит, то во многом повлияет на формирование административного и в целом государственного устройства всей России.

Множество экспертов и аналитиков давали и дают свои оценки происходящему. Между тем значительная часть записных "специалистов по Чечне" видела республику лишь на экране телевизора. На этом фоне свою ценность имеют свидетельства тех, кто знаком с ситуацией в ЧР изнутри и способен делать выводы на основе своего личного опыта.

Автор предлагаемой статьи коренной грозненец в четвертом поколении (предки пришли на Кавказ вместе с войсками в середине XIX века во время организации сунженской линии казачьих станиц), вырос в республике и не раз по служебным делам бывал в Чечне уже после двух чеченских войн. Возможно, его оценки и рассуждения будут интересны тем, кто хочет составить мнение о нынешнем положении дел в Чечне.

Ответ на вопрос, вынесенный в заголовок статьи, распадается на много подвопросов: Может ли Россия уйти из Чечни? Могут ли чеченцы быть вне России? Если жить в одном государстве, то как? В какой России хотели бы жить чеченцы? И т.д.

БЫТУЮЩИЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА ПРОБЛЕМУ

Но вначале имеет смысл привести существующие в российском обществе, часто прямо противоположные, точки зрения на вопрос сосуществования русских и чеченцев, Чечни и России.

Напомню основные из них:

Политика России в Чечне - яркий пример проявления присущего русским империализма, этого бича малых народов, а "басаевы" это радикальные представители борцов за свободу порабощенного чеченского народа. Можно по-разному относиться к методам борьбы чеченского сопротивления, но долг каждого честного человека клеймить кремлевских оккупантов втянувших народы России в кровавую колониальную войну на Кавказе;

От совместного проживания русских и чеченцев в одном государстве одни проблемы, поэтому непонятно зачем мы в Чечню влезли. Лучшее решение - возвести вокруг Чечни непроницаемый забор, "чтоб они к нам не лезли";

Вопрос не в том кто с кем совместим, а в том, что чеченцы не способны жить в демократическом обществе, построенном на основе либеральных ценностей. Поэтому рано или поздно Чечня вывалится из России и не только она, но и Дагестан, Ингушетия, и другие республики Кавказа, а может быть и Поволжья, вопрос в том, какой крови нам это будет стоить;

Чеченцы неисправимы и с русскими в мире жить не в состоянии, но Чечню мы оставить не можем, поэтому будем верны заветам генерала Ермолова. С этими бандитами можно говорить только с позиции силы;

Хватит жить пережитками XIX века, чеченцы в принципе такие же люди как мы, надо вообще реже вспоминать, что они чеченцы. Чечня соответственно обычный субъект Федерации, в котором надо все, что разрушили восстановить, всех террористов поймать, уровень занятости населения поднять и никаких проблем не будет ни сейчас, ни потом;

Проблема не в чеченцах, а в мировой закулисе (вариант американском империализме) разжигающих вражду между народами России (Советского Союза). Надо восстановить Советский Союз, правильно реализовать принципы ленинской национальной политики, а всему прогрессивному человечеству сплотиться в борьбе с мировым злом (империализмом);

Всегда жили вместе и ничего, пока не пришли эти, и не испортили все. Надо снова жить как надо и не ссориться.

Вот примерный набор подходов к проблеме.

КТО ВОЮЕТ ПРОТИВ РОССИИ?

Сегодня диверсионно-террористическую деятельность в Чечне ведут несколько сот боевиков объединенных в небольшие группы (25-30 бойцов - это уже крупное подразделение), преимущественно это личная охрана полевых командиров, редко участвующая в боевых действиях. Между ними зачастую отсутствует постоянная координация и сильно разнится идеологическая мотивация ведения войны.

Значительную часть кадровых боевиков составляют так называемые иностранные наемники (которые скорее все-таки не наемники, а оплачиваемые идейные добровольцы, в основном арабские).

Деятельность полевых командиров сводится к организации индивидуального террора, поборам с мирного населения и диверсиям, к которым в качестве пушечного мяса привлекают "молодняк", играющий роль непосредственных исполнителей при закладках фугасов и проч. При этом главари боевиков редко выходят на связь, существуя в режиме радиомолчания.

Мобилизационный резерв боевиков - несколько тысяч человек. "Резервисты", как правило, живут у себя дома, а не на лесных базах. Это "клиентелла" полевых командиров, совершающая разовые вылазки и диверсии преимущественно на коммерческой основе. Их семьи обстирывают боевиков, обеспечивают продовольствием, добывают для них информацию, распространяют газеты и кассеты с обращениями Удугова, Басаева и прочих идейных лидеров моджахедов.

Наиболее влиятельной фигурой среди полевых командиров является Басаев. Он и связанные с ним арабские эмиссары исполняют функции политических менеджеров "по связям с заграницей" и операторов, распределяющих поступающие из-за рубежа средства.

Самые опасные, районы в республике - Веденский и Курчалоевский, но даже в них члены бандгрупп средь бела дня не разгуливают. Во всех населенных пунктах есть свои силовики (милиция, стрелковые роты, комендатуры и проч.), поэтому боевикам приходится прятаться или, по крайней мере, не афишировать свое присутствие.

Все эти "силы сопротивления" можно поделить на три части.

1. Бандиты и те, кому просто некуда деться. В период между первой и второй войнами каждый, кто мог собрать вокруг себя десяток другой вооруженных друзей и подельников, был сам себе генерал - сам искал средства пропитания, пытался контролировать какую- то территорию либо отвоевывал сферу влияния. И таких частных армий было множество.

Бойцы этих "бригадных" и "дивизионных" генералов были, как правило, ветеранами первой войны и не знали куда себя деть в мирной жизни, тем более что особых возможностей мирной жизни и не было. Вот и промышляли, чем могли.

Из этих беспокойных вояк Масхадов в 1997-1998 гг. предлагал Кремлю сформировать несколько бригад российского спецназа и отправить, куда-нибудь подальше, например, на таджикско-афганскую границу.

Большая часть из них, здраво рассудив, решила во второй войне не участвовать. Но были и такие, кто пошел воевать либо по глупости, либо из желания отомстить за погибших родственников, либо не ожидая снисхождения за предыдущие "подвиги". Некоторые просто залегли на дно в Чечне или среди кистинского населения в Ахметовском районе Грузии.

Все они и составляют базу для ныне откровенно криминальных групп сохранивших, тем не менее, какие то связи с "идейными" боевиками.

2. Ичкерийцы, т.е. приверженцы, прежде всего независимой Чечни, а не халифата. Это деятели типа Масхадова и Гелаева, их окружение и разные представители бывших "легитимных" ичкерийских госструктур.

И раньше ичкерийцы отличались не столько военной, сколько публицистицекой активностью, предпочитая выступать перед европейскими "правозащитниками" либо отсиживаться в землянках и схронах. Ныне этот лагерь как военная сила практически перестал существовать. Кто-то убит, кто-то сдался и легализовался. Проживающие же за границами РФ как могут портят жизнь российскому руководству заявлениями о геноциде чеченского народа, но особого успеха не имеют.

3. Моджахеды, они же ваххабиты, они же террористы , связанные с полумифической Аль-Каедой. Возглавляются Басаевым и его арабскими друзьями. Исполнители всех нашумевших терактов.

Их цель создание мусульманского халифата везде, где только возможно. Не только в Чечне и национальных республиках Кавказа и Поволжья. Везде. На всех территориях, которые удастся захватить. Ставрополье, Краснодарский край, Астраханская область и далее, где только возможно.

Это немногочисленная, но реальная военная сила, не ведущая по тактическим соображениям открытых боевых действий. Они имеют структуры как в ЧР, так и в других республиках Северного Кавказа, а так же связи в мусульманских странах и устойчивое финансирование оттуда же.

Являются центром притяжения для всех разновидностей вооруженной оппозиции, их руководящей и направляющей силой. Несмотря на отторжение ваххабизма традиционалистским чеченским обществом, обладают идеологическим багажом притягательным для молодежи и деклассированных элементов. Лично Басаев имеет так же ореол народного героя. Моджахеды имеют свои СМИ типа удуговского Кавказ-центра и нелегальных печатных изданий.

Ни при каких обстоятельствах не сложат оружия. Готовы к любым жертвам среди своих и чужих. Будут вести активную террористическую деятельность пока обстановка позволяет вербовать радикальных сторонников и не прекратится финансирование.

СТРЕЛЯЮТ НЕ ТОЛЬКО ЛЮДИ, НО И ДЕНЬГИ

По наблюдениям сотрудников УФСБ по ЧР с которыми мне приходилось общаться, какая либо крупная заварушка в мусульманском мире тут же отзывается сокращением чеченской террористической активности. Переключается внимание иностранных эмиссаров, перераспределяются денежные потоки. Наступает временное затишье.

Откуда же берутся деньги для финансирования боевиков? Источников несколько.

В первую очередь деньги условной Аль-Кайды и иных мусульманских террористических центров, а так же пожертвования на "священную войну" всяких сумасшедших арабских нефтяных шейхов.

Во-вторых, пожертвования мирной мусульманской общественности, предназначенные как бы не на военные нужды, а на гуманитарную поддержку бедствующего чеченского народа. Для примера в Стамбуле чуть ли не в каждой мечети стоит ящик для подобных пожертвований. Большая часть этих денег, конечно, разворовывается еще до попадания в Чечню, но что-то все же перепадает и "басаевым".

В третьих это деньги чеченской диаспоры устроившейся с комфортом в мусульманских странах (сын Мосхадова к примеру владелец Исламского банка в Малайзии).

В четвертых средства, которые удается выжать "на месте". Деньги в ЧР есть и не малые. Кто-то дает добровольно, кто-то платит за безопасность, у кого-то просто отбирают силой.

"МИРНАЯ ЧЕЧНЯ" СЕГОДНЯ

И, тем не менее "мирная Чечня", которую время от времени показывают по центральным телеканалам, - это вовсе не миф, изобретенный подконтрольными Кремлю журналистами. Несмотря на практически полностью разбитый и не восстановленный Грозный и другие картины недавней войны, а так же периодические теракты, республика всё же живет специфической, но мирной жизнью. И главный показатель здесь - настрой простых людей.

Большинство жителей Чечни смертельно устали от войны и разрухи, поэтому продолжения боевых действий под какими угодно правильными лозунгами не хотят, и это главный ресурс федеральных сил при наведении "конституционного порядка".

Чечня не средневековый Афганистан. Чеченцы в основной своей массе, родились и выросли в СССР, и их стандарт нормальной жизни - это советский стандарт, включающий всё то, что исчезло либо стремительно исчезало при Дудаеве и при Масхадове и особенно в период засилья ваххабитов.

Чеченцы по-разному (иногда враждебно) относятся к России, но большинство из них понимает, что только в составе РФ они могут рассчитывать на восстановление привычной жизни, в которой есть школы, больницы, пенсии, электричество, газ, телефон и прочие блага цивилизации.

Опыт существования в дудаевско-масхадовской Ичкерии многому научил даже тех, кто на первых порах с энтузиазмом приветствовал идею независимости.

В 1991 году, идея создания независимого государства захватила большую, и притом не самую худшую, часть чеченского общества, включая тех, кто сегодня искренне сотрудничает с федеральными силами.

Но интересно то, что, даже, создав "независимое государство", да еще под лозунгом "Прощай, немытая Россия!" (этот и ему подобные лозунги висели на площади Ленина в центре Грозного), чеченцы парадоксальным образом эмоционально оставались в России.

В 1992 году многие чеченцы, в том числе и те, кто активно поддерживал Дудаева, возмущались, что правительство РФ раздает ваучеры населению Ингушетии и не делает того же самого в Чечне. При этом на ехидные вопросы русских грозненцев "а почему Россия должна давать ваучеры населению иностранного государства?", следовали нелепые ответы, в которых сквозило полное непонимание сути происходящего.

И уж совсем комичным был случай, когда в начале своего правления (1992 год) Дудаев просто не знал, как вести себя в ситуации, когда население "независимого чеченского государства" привычно перешло на летнее время, переведя стрелки часов вместе со всей Россией по указу из Москвы.

Ныне, после двух жестоких войн, и тотального беспредела в межвоенный период жить в "независимом государстве" не хотят большинство из тех, кто прежде был горячим сторонником суверенной Ичкерии. Цена независимости оказалась слишком высока: потеря собственности, разрушение привычной среды обитания и образа жизни, гибель людей, беспредел бандгрупп, ваххабитов и проч.

И дело не только в "проклятых русских империалистах", готовых на любые разрушения лишь бы не дать свободно жить этому "маленькому, но гордому" народу. Очевидным для всех стал тот факт, что чеченцы сами неспособны создать независимое чеченское государство в обозримом будущем.

Такие особенности чеченского общества, как кумовство, соперничество тейпов и землячеств в сочетании с неукротимым стремлением к личному лидерству даже в малой группе, на протяжении веков препятствовали выстраиванию у чеченцев вертикальных властно-иерархических структур. События 1996-1999 годов продемонстрировали всем, в том числе и самим чеченцам, что эти черты до сих пор не изжиты. Крах масхадовского "государства", существовавшего лишь на бумаге, лишний раз доказывает правоту пословицы: "где два чеченца, там три бригадных генерала".

Халид Ямадаев, известный и влиятельный полевой командир дудаевско-масхадовского периода, перешедший в 1999 году на сторону России, изложил мне эту мысль таким образом: "Мы воевали за независимость, и мы её завоевали! Но потом мы поняли, что от независимости одни только беды. Поэтому сейчас мы с Россией".

Те, кто сегодня сделал выбор в пользу Москвы, обосновывают его, прежде всего прагматическими соображениями. Уйдут русские войска - вернутся неприемлемые для большинства чеченцев ваххабиты, снова начнется принуждение к чуждым, агрессивно-примитивным формам ваххабитского общежития, снова закроются школы и больницы, не будет телевидения, электричества, не будет пенсий, зарплат, вернутся вооруженные разборки на улицах городов и сёл и т.д.

Не будет России - будут ваххабитские отморозки, а значит рано или поздно вспыхнет третья война, неизбежность которой - чрезвычайно распространенный среди простых чеченцев, внушающий ужас миф.

К тому же никто не заблуждается - "независимость" будет означать не только выход из привычного российского жизненного пространства, но и перспективу захвата Чечни другими мировыми силами, при этом сами чеченцы рискуют все потерять, не приобретя ничего.

МОЖЕТ ЛИ РОССИЯ УЙТИ ИЗ ЧЕЧНИ?

В общем-то, сегодня вопрос об уходе России из Чечни остро не стоит, по крайней мере, так остро как он стоял несколько лет назад - до второй чеченской войны или сразу после неё. Многое изменилось: активное сопротивление боевиков подавлено, авторитет российской власти и лично президента Путина среди чеченцев достаточно высок, в ЧР сложились устойчивые и влиятельные группы элит не видящие возможности нормального существования республики без России и не заинтересованные в этом никоим образом. Но заблуждаться не стоит, проблема не разрешена, она лишь заморожена.

К тому же даже если все начнет развиваться по самому оптимистическому сценарию, теракты и диверсии будут происходить ещё очень и очень долго. И мы должны смириться с тем, что Чечня надолго будет нашим крайне проблемным, хронически убыточным регионом, отвлекающим на себя много сил и средств.

В этой ситуации кто-то вновь может вернуться к мысли, что нам проще всего плюнуть и навсегда уйти из Чечни. Тогда, мол, причина конфликта будет исчерпана, а вместе с ней, все издержки и поводы для беспокойства. Такой подход, конечно же, крайне наивен.

Давайте задумаемся над тем, почему, несмотря на угрозу террористической войны, Британия все равно остается в Ольстере, Испания - в Стране Басков, Индия - в Кашмире?

Причины везде примерно одинаковы: во-первых, всякое уважающее себя государство никогда не пойдёт на поклон к сепаратистам и не откажется от своих обязательств перед гражданами (в том числе и перед теми, которые принадлежат к этническим и религиозным группам, от имени которых повстанцы пытаются выступать).

Кроме того, уход из "горячей точки" чреват "эффектом домино". Испанцы понимают, что с утратой Басконии начнутся проблемы с Каталонией, где тоже сильны сепаратистские настроения. И англичане не забывают, что их страна называется "Соединенное Королевство", в которое входят Шотландия и Уэльс. Индия же вообще борется с сепаратистами на территории восьми штатов и районов федерального подчинения, расположенных за тысячи километров друг от друга.

Нелишне напомнить и о том, что в конце 80-х многие у нас склонялись к тому, чтобы "отпустить" из СССР Литву, Латвию и Эстонию, даже не предполагая, что по тому же пути могут последовать Украина и Белоруссия. Однако как только джинн сепаратизма был выпущен из бутылки, вся государственно-правовая конструкция Советского Союза распалась за считанные месяцы.

Поэтому, отказавшись от Чечни, мы должны быть готовы уйти со всего Северного Кавказа. А также, не исключено, из мусульманских республик Поволжья, после чего Россия будет разрезана на две части и перестанет существовать как единое государство.

К тому же ни одна из проблем решена не будет. Люди типа Басаева не умеют останавливаться. Нас все равно втянут в новую войну, и всё вернется на круги своя.

Вспомните в 99-м году Басаев и Хаттаб собирались вести джихад на территории России, а не, к примеру, Азербайджана. Казалось бы, чего проще - азербайджанцы мусульмане (пусть и шииты), государство дряхлое, боеспособность армии ниже всякой критики, да к тому же есть нефтяные поля Каспия - чем не цель для джихада?

Но нет, Россия для них аллерген вызывающий постоянное беспокойство. Жить с нами в мире на одной планете они уже не смогут.

Есть, впрочем, и ещё один, чисто моральный аспект. Отказ от Чечни немыслим по той причине, что Россия не может позволить себе предать тех чеченцев, которые в очередной раз поверили в серьезность политических намерений федерального центра (а это десятки тысяч жителей). Если после всего, что произошло за последние годы, мы снова "передумаем" и изменим курс, авторитет российской государственности на Кавказе упадет ниже критической отметки. Нас просто перестанут уважать, причем очень надолго. И количество желающих сотрудничать с Россией по любым вопросам, предполагающим ту или иную степень личного риска, сократится до нулевой отметки.

Таким образом, сама постановка вопроса об отказе от Чечни абсолютно немыслима.

КАК НАМ ЖИТЬ В ОДНОЙ СТРАНЕ?

Многие и государственники, и либералы, и просто обыватели считают, что русские и чеченцы не смогут мирно жить в одной стране. Есть устойчивый стереотип восприятия чеченца как человека, не способного к созидательному труду, с детства ориентированного на разбой. Чеченцы якобы неисправимые дикари, не воспринимающие цивилизованных правил общежития и чуждые культуры, страдающие к тому же патологической ненавистью и презрением ко всему русскому и русским.

Я жил бок о бок с чеченцами большую часть своей сознательной жизни и могу сказать, что всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

В советскую эпоху среди рабочих, младших и средних технических специалистов действительно было мало чеченцев. Однако причина заключалась не в том, что этот народ не способен трудиться. Скорее, чеченцев не устраивала низкая зарплата на госпредприятиях. Поэтому они предпочитали отправляться на "шабашку" в Сибирь и Казахстан, где получали большие деньги, но и работали от зари до зари, по шестнадцать часов в сутки.

Этика, мораль, общественное устройство чеченцев проникнуты общинно-родовыми отношениями, перед которыми светские законы отступают. Но сфера их применения ограничивается своим, семейно-родственным кругом. В общении с внешним миром исходят всё же, как правило, из того "как принято" и "как установлено" в не чеченской среде. Установлено, естественно, государством, властями, принятыми в иной среде правилами поведения.

В советское время чеченцы были склонны смотреть на русских как на людей гнущихся перед любой силой, беспрекословно подчиняющихся указаниям власти и неспособных к проявлению личной инициативы, и это не вызывало уважения. Ситуация усугублялась ещё и тем, что большинство русских, с которыми чеченцы имели возможность общаться на бытовом уровне, принадлежали к категории простых, низкооплачиваемых тружеников, работяг, к тому же часто злоупотребляющих алкоголем (что не в почете у чеченцев). И этих людей они, конечно, не хотели видеть в качестве "старшего брата".

В среде чеченцев превалирует подчеркнутое уважение к старшим, безусловное подчинение отцу и благоговейное преклонение матери, забота о младших братьях, незамужних сестрах, осиротевших племянниках, вообще родственная солидарность, а так же помощь попавшим в тяжелое положение соседям и землякам, верность друзьям, слову, мужская честь и т.п. - установки абсолютно естественные и обязательные. А у русских, к сожалению нет. И если русский сосед по этой причине лишается в глазах чеченца части уважения, кого в этом надо винить?

Несмотря на это, связанная в сознании чеченцев с русскими, культура (русская, светская или советская) была всегда притягательна. Вот несколько зарисовок.

Чеченец, общаясь с чеченцем и желая подчеркнуть свою грамотность и образованность, очень часто неосознанно переходит на русский язык.

Газеты на чеченском языке в республике существовали только в советский период (возможно, есть сейчас), были они дотационные, стоили 1-у копейку, и покупали их и русские и чеченцы в основном, для того чтобы "рыбу заворачивать". Но они были. А с приходом к власти чеченских национал-патриотов исчезли, остались только русскоязычные (в том числе чеченские, крайне националистические).

Мне довелось читать пространное письмо Басаева одному из чеченских полевых командиров об условиях их мирного сосуществования либо войны. По-чеченски в нём было написано только традиционное мусульманское приветствие в начале письма (две строки) - все остальное русскими буквами и на русском языке.

Дудаев проклинал "Российское воеводство" (его выражение), при этом как обезьяна копировал политико-административное устройство РФ. Всё что появлялось в России тут же клонировалось в "независимой Ичкерии".

О казусе с переходом в 1992 году на летнее время я уже писал. Первый канал российского ТВ сообщил о переходе на летнее время. Вся Чечня, включая самого Дудаева, перевела стрелки часов. Спустя неделю спохватились, что перешли на летнее время по указу из "чужого" государства. Дудаев издал свой указ о переходе на летнее время. На телевидение и радио сразу пошли звонки с недоуменными вопросами: "Что ещё на час переводить?".

И таких примеров можно привести множество. Даже в период национально-государственной эйфории чеченцы подсознательно оставались в России.

Сегодня, кстати, отношение к русским сильно изменилось. Славянское население практически покинуло ЧР, поэтому русский в Чечне - это или военнослужащий или федеральный чиновник. И те, и другие - люди уважаемые. Соответственно меняются и стереотипы восприятия русского человека местным населением.

Хочу подчеркнуть: большинству чеченцев не присуща именно "этническая ненависть" к русским, ксенофобия на личностном, бытовом уровне.

С другой стороны, нельзя недооценивать и воздействие удуговско-закаевской агитации, особенно на тех, кто потерял на этой войне родных и близких, а так же на молодежь выросшую в реалиях непрекращающейся войны.

Рисовать подробные схемы внутреннего административно-территориального устройства ЧР, изобретать полномочные органы, отвечающие за государственную политику по линии ЧР-Федеральный центр, дело самонадеянное и бесполезное. Жизнь всё поставит на свои места.

Но несколько важных, как мне кажется, установок указать я бы хотел. Перечислю их не в порядке значимости.

1. Силовая составляющая. Я уже говорил, мира в Чечне не будет ещё долго. А поэтому в республике должны действовать усиленные структуры госбезопасности, укомплектованные лучшими специалистами с хорошей зарплатой, возможностью карьерного роста, технически оснащенные и наделённые особыми полномочиями. Чечня это тот нервный узел, который будет держать в боевой готовности наши спецслужбы, а это для них полезно. Высокий тонус специалистов по решению "особых задач" ещё не одному государству не помешал.

2. Чеченцы должны быть своими в России, чувствовать свою сопричастность с государством, в котором живут, но смысл здесь совсем не в формально равноправных гражданско-правовых отношениях. Конечно, недолжно быть ни особых прав и привилегий (сюсюканье с нацкадрами нам уже один раз аукнулось), ни дискриминации. Но главное не в этом.

Представители чеченской элиты, чиновники, бизнесмены, должны знать что "большие люди" в Кремле жёстко накажут их, если они посмеют нарушить основополагающие этические нормы отношений существующих внутри большой российской элиты. Вместе с тем они вправе рассчитывать на "свойское" отношения в подходе к их личным проблемам и проблемам республики. Кремль может наказать, может помочь, может потребовать чего-то или закрыть на что то глаза, но всегда и везде будет подходить к ним с пониманием как к своим.

Кроме того, чувство сопричастности хорошо закрепляется, если есть знаково-символические подтверждения. Например, почему не создать из чеченцев элитное подразделение спецназа, служба в котором будет и прибыльна и престижна - "Гордость российской армии вайнахский спецназ "Борз". В силу особой важности командир подразделения назначается лично Президентом России!".

Или ещё проще - сформировать в Кремлевском полку горский взвод почетного караула для встречи иностранных делегаций. Кстати горцы были в составе императорского караула и очень гордились этим, а английскую королеву до сих пор охраняют шотландцы.

3. Одинаково важно наличие прослойки русских руководителей в федеральных органах на территории Чечни и собственно в республиканских структурах ЧР с одной стороны, и реальная возможность доступа для талантливых чеченцев к высшим должностям на федеральном уровне с другой.

4. Необходимо выстроить особую систему взаимоотношений с мусульманским духовенством в ЧР и отдельную программу развития учреждений духовного образования.

В православных регионах надо строить семинарии, в мусульманских - медресе. Тогда в России не будет ни христианских, ни мусульманских протестантов. Ваххабиты это типичные протестанты с примитивной, буквалистской, но понятной неграмотному человеку идеологией. Бороться с ними можно только путем поддержки традиционного ислама и соответствующего образования.

Отдельный разговор о суфизме. Большинство чеченцев принадлежат к двум тарикатам: кадирия и накжбанья - оба этих ордена - суфийские, со своими традициями неотмирности, мистицизма и т.д. Есть и свои апологеты ненасилия как почитаемый чеченцами мусульманский святой Кунта-ходжи принесший в 19 веке в Чечню зикр и проповедовавший "внутренний джихад", борьбу со своими страстями, а не с иноверцами. Работе по популяризации соответствующего наследия федеральная власть должна так же уделять свое внимание.

5. Реализация государственной программы реабилитации чеченской молодежи выросшей в условиях войны, не учившейся в школе, зачастую слабо владеющей русским языком. Последнее в советский период было крайней редкостью даже среди молодежи из горных районов.

Через 10-15 лет, когда забудутся все прелести "независимой" Ичкерии, басаевы, гелаевы, масхадовы могут превратиться в национальных героев, которым кому-то захочется подрожать. А, учитывая, что в каждой чеченской семье есть погибшие или униженные федералами в ходе боевых действий или во время проведения жестких зачисток, мотивов взяться за оружие у молодежи может оказаться вполне достаточно.

Программа реабилитации может включать в себя разные составляющие от организации нормальной работы средних школ и привлечения в них русских учителей до бронирования для чеченцев мест в суворовских и нахимовских училищах, выделения стипендий и путевок отличникам для обучения в ВУЗах на территории русских регионов и пр.

6. Все что разбито, должно быть восстановлено, а компенсации за потерянное жилье пунктуально выплачены. В этом есть, и наш нравственный долг, и прямая целесообразность.

В Грозном не остался неповрежденным ни один многоэтажный дом. Центральные улицы разбиты почти полностью. Первое о чем вспоминаешь, въехав в город - кадры хроники о послевоенном Сталинграде.

В первый раз, попав в послевоенный Грозный, я не узнал большинства знакомых с детства улиц. Поверьте, это больно видеть, во что превратился твой родной город. Можно конечно долго выяснять на ком и какая лежит за это ответственность, но надо признать, что таких городов в России быть не должно. И эхо войны, которое обязательно аукнется нам лет через 10-ть будет тем слабее, чем скорее мы всё, что было разрушено, восстановим.

7. Чеченцам не безразлично, в какой России они будут жить. Будет это сильная держава, принадлежность к которой станет неотъемлемой частью личного самоуважения рядового чеченца или "независимая" от своего собственного мнения страна, вечно комплексующая и встраивающаяся в чужие международные игры.

В начале XIX века Российская империя увеличила свою территорию за счет Грузии и Азербайджана. Тем не менее экспансия Российской империи носила довольно неравномерный характер — присоединенные земли были отделены от основной территории империи Чечней, Горным Дагестаном и рядом более мелких образований Северо-Западного Кавказа.

Взять их под контроль Александр I планировал давно, но помехой тому стала Отечественная война 1812 года. До нее регулярные войска ограничивались лишь отдельными карательными операциями в ответ на вылазки местных жителей. Ситуация изменилась в 1816 году, когда генерал-лейтенант Алексей был назначен командиром Отдельного Грузинского корпуса. Впоследствии он стал управляющим гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях, совмещая эти должности с постом чрезвычайного посла в Персии.

«Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающих на линию... Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников», — писал в своих знаменитых записках едва приехавший на Кавказ Ермолов.

Несмотря на подобный настрой, начать действовать прославленный российский генерал решил вполне мирно — он занялся развитием инфраструктуры, в частности строительством крепостей и дорог.

«Старшины почти всех главнейших деревень чеченских были созваны ко мне, и я объяснил им, что прибытие войск наших не должно устрашать их, и если они прекратят свои хищничества; что я не пришел наказывать их за злодеяния прошедшего времени, но требую, чтобы впредь оных делаемо не было, и в удостоверение должны они возобновить давнюю присягу на покорность, возвратить содержащихся у них пленных», — вспоминал Ермолов.

К словам Ермолова чеченцы прислушиваться не стали. Более того, в 1817 году, когда генерал убыл ко двору персидского шаха, они похитили начальника штаба корпуса полковника Шевцова и потребовали за военнослужащего колоссальные деньги. В ответ Ермолов взял в заложники восемнадцать самых уважаемых чеченских старейшин и пообещал повесить их, если российский полковник не будет освобожден.

Подобные действия были беспрецедентными — прежние военачальники на такое просто не отваживались.

Мюриды на пути газавата

Генерал Ермолов не остановился на достигнутом — он продолжил строительство крепостей. Так, в промежуток между 1817 и 1821 годам были построены крепость Грозная, которая ныне является столицей Чеченской Республики, а также крепости Внезапная и Бурная, вместе образовавшие Сунженскую линию. Российские войска загоняли вооруженные формирования в горы, пытаясь создавать подконтрольные поселения из остававшихся мирных чеченцев.

Тем не менее полностью подавить вооруженную борьбу не удавалось не только из-за ландшафта, но и из-за идеологической составляющей. Чеченцы, а также их союзники, исповедовавшие ислам в суфийском истолковании, готовы были умирать, но не сдаваться.

Основатель этого тариката, получившего в российской историографии наименование «мюридизм», — Магомед Ярагский — впервые призвал народы Кавказа объединиться против Российской империи и начать священную войну — газават.

Сменил Магомеда Ярагского имам Гази-Мухаммад, который вместе со своим сподвижником Шамилем занялся реальными действиями по объединению народов Кавказа в качестве силы, которая смогла бы противостоять российской армии. В 1827 году уже Николай I отправил генерала Ермолова в отставку. Причиной тому было покровительство, которое военный оказывал сосланным на Кавказ декабристам. За время, прошедшее с отзыва Ермолова, Гази-Мухаммад успел объявить Российской империи газават. Стоит отметить, что газават от джихада отличает то, что первый может объявляться и местными вождями и носит исключительно военный характер. В то же время как джихад имеет право объявлять лишь халиф или имам, коим Гази-Мухаммад формально являлся.

За короткое время Гази-Мухаммад взял под свой контроль территории Чечни и Горного Дагестана, отбив у Российской империи почти все завоеванные при Ермолове территории. При этом присягнуть мюридам отказалось Аварское ханство, попросившее помощи у России.

Назначенный главнокомандующим Кавказским корпусом генерал-адъютант Иван Паскевич ограничивался небольшими карательными вылазками, все больше теряя контроль над ситуацией. Тем временем Гази-Мухаммад одерживал все новые успехи и распространял свое влияние на другие территории Кавказа. Все бы ничего, но завершилась очередная русско-турецкая война. Это означало, что на Кавказ отправят еще больше войск.

Опытные военные, прибывшие на подкрепление, коренным образом переломили ситуацию, а в 1832 году, когда брали дагестанское село Гимры, убили Гази-Мухаммада.

Шамиль ведет отряд

Новым имамом мюридов стал Гамзат-бек, который продолжил курс Гази-Мухаммада на уничтожение Аварского ханства. За два года он почти сделал это, но стал жертвой столь распространенной на Кавказе кровной мести.

В 1834 году имамом стал Шамиль, не знавший пощады ни к врагу, ни к соратникам, которые не выполняли его указания.

Объединять разрозненные народы новый имам пытался, апеллируя к исламу и борясь с адатами — традициями, сложившимися на Кавказе в доисламскую эпоху.

За двадцать лет Шамиль с переменным успехом сражался с регулярными войсками, а накануне и во время Крымской войны активно вел боевые действия, надеясь на помощь противников России. После заключения Парижского мирного договора в 1856 году Александр II приказал преобразовать Кавказский корпус в армию и направить на борьбу с Шамилем еще больше сил. Подобные меры возымели эффект: удалось уничтожить аул Ведено — резиденцию Шамиля, а также взять под контроль территорию Чечни.

В июне 1859 года Чечня окончательно вошла в состав Российской империи. С остатками сил Шамиля же войска боролись вплоть до августа, когда мятежный имам был пленен. Уже в сентябре он был отправлен в Санкт-Петербург, где встретился сначала с Ермоловым, а затем с Александром II.

В 1866 году Шамиль и его сыновья присягнули на верность российской короне, а спустя три года стали потомственными дворянами.

В 1869 году Шамилю было разрешено совершить хадж. В Мекку имам отправился из Киева, куда он был отправлен из Калуги. На обратном пути проездом через Медину Шамиль умер. Дело отца продолжил его сын Гази-Мухаммад, который совершал хадж вместе с Шамилем. После похорон имама он не стал возвращаться в Россию, а направился в Турцию, где поступил на службу в армию и продолжил борьбу против России. На протяжении всего XIX века в Чечне вспыхивали восстания. Относительное спокойствие наступило лишь во второй половине ХХ века.

Избранное в Рунете

Сергей Маркедонов

Маркедонов Сергей Мирославович - кандидат исторических наук, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа.

Ни «особые» исторические условия, ни политическая конъюнктура никоим образом не свидетельствуют об актуальности чеченского сепаратизма, как политической практики. В краткосрочной и среднесрочной перспективе чеченский сепаратизм. Однако в случае обострения отношений с Москвой и российской элитой «системные сепаратисты» могут попытаться избавиться от определения «системный».

В середине прошлой недели на известном в исламистских и этнонационалистических кругах веб-сайте «Кавказ-центр» появилось официальное заявление так называемого «Амира» Доку Умарова (считавшегося после гибели Абдул-Хакима Сайдулаева президентом «Чеченской республики Ичкерия»).

В этом заявлении был провозглашен Кавказский Эмират.

При этом он заявил, что сепаратистская Ичкерия будет существовать только как административно-территориальное образование в составе будущего Эмирата. Она станет одним из «вилайетов». Первым среди равных. Не менее, но и не более того.

Один из немногих оставшихся в живых полевых командиров Ичкерии фактически самостоятельно ликвидировал это непризнанное образование, считавшееся в 1990-е гг. одним из главных вызовов для российской государственности на Северном Кавказе. Отныне Чеченская Республика Ичкерия даже с точки зрения ее защитников и так называемых «руководителей», более не существует. Тот, кто еще вчера защищал этнонациональное самоопределение Чечни, фактически признал, что сам этот курс был политически ошибочным.

Впрочем, Умаров (даже если судить по материалам «Кавказ-центра») уже давно смотрел в эту сторону. Речь идет о радикальном исламе , который последний лидер Ичкерии считал намного более действенным инструментом борьбы с Российским государством, чем этнический национализм.

Такое решение Умарова уже вызвало раскол в рядках «ичкерийцев». Бывший эмиссар Аслана Масхадова Ахмед Закаев резко и жестко осудил нового «эмира», упомянув о щедрых вливаниях в умаровский проект со стороны влиятельных джихадистских структур.

А дальше начались еще более увлекательные приключения. Закаев был избран главой «правительства Чеченской Республики Ичкерия»… По телефону. Фактически один из лидеров чеченских сепаратистов открыл новый способ избрания — телефонный. Путем опроса бывших членов ичкерийского парламента (он был избран в 1997 году и потерял всякую легитимность даже по ичкерийским же понятиям) он получил искомую поддержку. И хотя из 41 члена ичкерийского парламента сегодня только 21 поддерживают идею «самоопределения вплоть до отделения» (среди бывших парламентариев есть и действующие депутаты парламента сегодняшней Чечни), Закаев уже успел дать интервью в качестве «премьера».

Сегодня сам факт провозглашения Кавказского Эмирата и самоликвидации Ичкерии требует пристального внимания.

Во-первых, как очередное свидетельство серьезных идейно-политических трансформаций на постсоветском Северном Кавказе. Во-вторых, как своего рода знаковый этап эволюции чеченского сепаратизма. Это - символ его заката и как идеи, и как политической практики.

Сегодня все разговоры о чеченском сепаратизме и его политических перспективах (или отсутствии таковых) имеют возможность превратиться в досужие рассуждения и спекуляции, если не будут опираться на анализ исторической динамики сепаратистских «практик» в Чечне и на Северном Кавказе в целом.

Обращение к историческому прошлому в данном случае ценно не само по себе. Для адекватного понимания природы и динамики чеченского сепаратизма необходимо деконструировать несколько сложившихся (и ставших удобными) исторических (и политически актуальных) мифов. Мифы эти удобны многим политикам и экспертам, обращающимся к чеченской теме инструментально. Более того, эти мифы разделяют (хотя и по разным основаниям) даже радикальные оппоненты.

Возьмем для примера тезис (принимающийся уже а priori) о чеченцах как «неудобном этносе», имманентном коллективном сепаратисте, вся история которого собственно и является историей борьбы с имперскими натисками России (в разных ее формах от Российской империи через СССР к РФ).

Этот тезис разделяют и последовательные сепаратисты, и русские этнонационалисты, хотя там, где у первых минус, у вторых плюс. По сути же и те, и другие едины в своих представлениях о том, что Чечне каким-то роком суждено бороться за самоопределение «вплоть до отделения». Впрочем, этот тезис готовы разделить и российские либералы. В конце мая мне довелось принимать участие в российско-французском семинаре по проблемам миграции и межэтнических отношений. «Чеченский вопрос» рассматривался в докладе известного российского историка и географа Павла Поляна (видного исследователя истории депортированных народов Советского Союза). Однако, при всем богатстве представленного эмпирического материала, теоретико-методологические обобщения столь же скудны. В общем, «неудобный народ», одним словом.

Между тем, достаточно даже беглого взгляда на историю Северного Кавказа в 19-20 веках, чтобы увидеть, что тезис о «неудобном народе» далек от реальности.

В постсоветский период стало правилом хорошего тона апеллировать (где надо, а чаще, где не надо) к истории Кавказской войны как к паттерну для чеченских кампаний 1994 и 1999 годов. При этом игнорируются такие очевидные факты, что чеченцы в годы Кавказской войны вовсе не были «самым неудобным» или каким-то исключительным народом для Российской империи.

Активное включение чеченцев в войну началось только в 40-е гг. 19-го столетия (первопроходцами же были народы Дагестана). Имамами Дагестана и Чечни были тоже не чеченцы (харизматический Шамиль был аварцем). На Западном же Кавказе сопротивление российской власти продолжалось и вовсе до 1864 года (аул Гуниб был уже 5 лет как взят). И именно адыгские народы в гораздо большей степени были вовлечены в процесс так называемого «махаджирства» (выезда на территорию тогдашней Оттоманской Порты). Однако же радикальные (по меркам 19-го века) дагестанцы устами Расула Гамзатова выдвинули формулу: «Дагестан добровольно в состав России не входил, и добровольно из нее не выйдет». Именно Дагестан в начале 1990-х гг. стал единственной республикой российского Кавказа, который не принимал декларации о суверенитете (даже Северная Осетия была вовлечена в пресловутый «парад суверенитетов). Да и Западный Кавказ с многочисленным адыгским «миром» в постсоветский период не повторил опыты «ичкерийской революции».

Второй тезис, касающийся истории Чечни и чеченцев и актуализированный в связи с рассмотрением перспектив сепаратистского проекта, утверждает, что «неудобный народ» никогда не был лоялен России.

Здесь тоже, как минимум, все гораздо сложнее. Конечно, Чечня никогда не была «форпостом» российского влияния на Кавказе. Как и Дагестан, она не входила в состав России добровольно. Вместе с тем, это не означает, что сегодня политическая сецессия является единственным адекватным способом сохранения чеченской идентичности и обеспечения прав и свобод человека и гражданина чеченской национальности.

Хочется обратить внимание, что были периоды не просто относительно мирного сосуществования России (в разных формах ее бытования) и Чечни, но и союзничества. В годы гражданской войны и вплоть до начала сталинской коллективизации представители чеченской элиты (интеллектуальной и политической) были союзниками Советской России. И активными союзниками!

Формат статьи не позволяет мне цитировать классические труды Абдурахмана Авторханова (включая «Народоубийство в СССР» или «Империя Кремля), подтверждающие данный тезис. Сам советолог Авторханов - продукт этого ситуативного союза (выпускник Института красной профессуры, автор исторических трудов по гражданской войне в Чечне и Ингушетии, партийный чиновник). И таких «авторхановых» было немало.

Ситуативный союз был нарушен коллективизацией, которая помимо нарушения прав и свобод (общих для всех граждан СССР), нанесла серьезнейший удар по полиюридизму чеченцев (который никакого антисоветского элемента не содержал!) и по «структурам повседневности» (включая региональный вариант ислама). Депортация 1944 года стала второй в 20-м веке разделяющей межой между Чечней и Россией. Однако после хрущевской «оттепели» на уровне ЦК Чечня рассматривалась как гораздо более спокойный регион по сравнению с Прибалтикой или Западной Украиной. В Грузии или в Армении были мощные диссидентские движения (в 1977 году армянские националисты даже организовали теракт в Москве). В Чечне же диссидентство не было серьезной политической силой. Да, существовало много других форм противостояния коммунистическому государству (начиная от «альтернативной экономики» до кухонных разговоров). Однако разработанной сепаратисткой политической «доктрины» в Чечне брежневского периода не было. Сопротивление власти (включая военное) было (хотя к началу 1960-х гг. оно было минимизировано), но доктрины сепаратизма не было. Зато были (как и повсюду в СССР) свои «сталинисты» и правоверные защитники линии партии и правительства.

Оказавшись в ходе первой военной кампании в Чечне и проинтервьюировав не один десяток чеченцев, я сам был поражен тому, насколько сильные корни пустил коммунистический агитпроп в северокавказской республике. Чего стоит заявление одного почтенного старика в Серноводске: «Зачем Москва Дудаева тронула, он был как Ленин - за бедных и простых людей».

Чеченский сепаратизм новейшего времени стал ситуативной реакцией на возникший в тогда еще общем союзном государстве вакуум власти.

Кто были лидеры сепаратистов начала 1990-х гг.? Советский генерал Джохар Дудаев, делавший блестящую карьеру в рядах вооруженных сил СССР или выросшие в стенах Чечено-Ингушского университета интеллектуалы (учителями которых был профессор Виталий Виноградов, автор концепции «добровольного вхождения Чечни в состав России»).

Таким образом, подведем предварительные итоги. Чеченский сепаратизм не имел каких-либо серьезных «корней». В отличие от армянского, украинского, прибалтийского или грузинского националистического движения, чеченские ситуативные сепаратисты не имели своих разработанных доктрин, проектов, поддержки из-за рубежа. Сепаратизм в Чечне стал попыткой определить и организовать «свое пространство» в условиях политического хаоса. Показательно даже, что Конституция «первой Ичкерии» (1991-1994 гг.) была творческой переработкой Основного Закона Литвы!

Следовательно, переоценивать исторические предпосылки для якобы «укорененного» чеченского сепаратизма не следует. Чеченцы вовсе не были и не являются «самым неудобным» или «роковым народом», а Чечня - территорией фатально более «проблемной», чем тот же Дагестан или Тува.

В конце концов, многие территории РФ имеют свои исторические «скелеты в шкафу». При желании можно доказать исторические права на отделение казачьих областей от Центра России. Другой вопрос - станет ли это прорывом к демократии и прогрессу, обеспечит ли чьи-то права и свободы?

Сецессия Чечни вовсе не является результатом «божественного предопределения». В определенный момент национальная элита республики сделала свой выбор в пользу самостоятельного развития. Как в свое время говорил один из классиков политического сионизма Владимир (Зеев) Жаботинский, «я хочу, чтобы меня бил по морде еврейский полицейский». Однако самостоятельное государство Ичкерия не продемонстрировало политической жизнеспособности. И если что и смогла обеспечить своим новым подданным, так это то самое «битье по морде». И хорошо бы еще, чтобы таковое было обеспечено полицейским. Именно отсутствие эффективной полиции и администрации, формирование полицентричной власти (то, что Абдул-Хаким Султыгов определил как «федерацию полевых командиров»), а не злые происки Кремля (хотя доброй воли на государственный эксперимент Москва, конечно же, не давала никогда) привели к провалу ичкерийский эксперимент.

А потому, когда сегодня мы дискутируем о возможности реализации сепаратистского проекта, мы должны иметь в виду несколько важных моментов. Государственный эксперимент «Ичкерия» - не отвлеченная реальность. Есть эмпирический опыт государственного строительства. При этом - две модели госстроительсва.

В 1991-1994 гг. был реализован светский националистический проект, в 1996-1999 гг. независимая де-факто Чечня строилась с опорой на исламские традиции (шариатские суды, шариатская безопасность, уголовный кодекс, скопированный с Суданского УК). И обе попытки не были удачными ни с социально-экономической точки зрения, ни с точки зрения политической стабильности. Оба раза само чеченское общество раскололось в поиске лучшей модели государственного устройства и защиты собственной идентичности.

И здесь еще один миф. «Чеченский кризис» постсоветского периода - это не перманентная борьба русских и чеченцев, Чечни и России. Это также противостояние Дудаева и Городского совета Грозного, Дудаева и Автурханова, Завгаева и сепаратистов, сторонников суфийского ислама и т.н. «ваххабитов». И кровь в Чечне в течение всех 1990-х гг. проливалась не только в столкновениях «федералов» и «боевиков». Свои «внутричеченские» разломы также объективно работали против сепаратистской идеи и сецессии как ее практического инструмента. В отличие от Абхазии или Нагорного Карабаха чеченские лидеры не смогли консолидировать народ вокруг идеи самостоятельного государства. Не удалось избежать (также в отличие от абхазского или карабахского казусов) ни вооруженного внутреннего противоборства, ни внутричеченского «сепаратизма» (так был назван в начале 1990-х гг Надтеречный район). Отсюда и массовый отъезд чеченцев из Чечни, т.е. из собственного «национального очага», в Россию. Которая, кстати сказать, в течение 1990-х гг. не перестала восприниматься как «своя» страна. Ичкерия в двух своих изданиях не предоставила своим непризнанным гражданам ни возможностей для карьерного роста, ни понятных «правил игры», ни внутриполитической стабильности.

Таким образом, важнейшей предпосылкой того, что сепаратизм в Чечне в ближайшее время не будет востребован, является неудача государственного строительства по-ичкерийски.

Второй предпосылкой, делающей проблематичным сепаратистский проект, является военно-политическая невозможность победы над РФ. Как бы ни была слаба ядерная сверхдержава сегодня, лобового военного столкновения сепаратистские структуры, не выдержат, как не выдержали в течение 1990-х гг. Главные проблемы для России в Чечне начинались не только и не столько на поле брани, сколько в сфере политики (отсутствие стратегии интеграции республики, неумелые и нескоординированные действия силовиков).

Третья причина, по которой сепаратизм не представляется возможным, является высокий уровень демографических потерь, а также миграция населения за пределы республики.

В-четвертых, чеченцы, в отличие от абхазов или карабахских армян, привязаны к государству-носителю (т.е. признанному международным сообществом). Чеченские общины есть практически во всех субъектах РФ (начиная от Ставрополья и заканчивая Москвой, Петербургом и Восточной Сибирью), тогда как за пределами Абхазии практически нет абхазов (разве что небольшая группа потомков абхазских махаджиров в Аджарии), прекратили свое существование армянские общины в Баку и Гяндже.

В-пятых, у чеченского сепаратизма как политического тренда нет влиятельных международных покровителей. Сепаратистский проект весьма негативно воспринимается в Грузии и в России (которые сегодня находятся в непростых отношениях), а именно эти два государства окружают территорию Чечни. На сецессию «добро» не готовы дать США, ЕС. Турция же еще в середине 1990-х гг. «разменяла» с Москвой Чечню на Рабочую партию Курдистана. Кремль отказался помогать РПК, тогда как Турция прекратила поддержку чеченских сепаратистов.

Даже влиятельные международные структуры, такие как ОИК (Организация Исламская конференция), не готовы к тому, чтобы признать Чечню в качестве независимого государства. Таким образом, мировая Realpolitik не благоприятствует сецессии Чечни. Ремонт холодильников remont-holodilnikov96.ru в Екатеринбурге

Образ чеченских сепаратистов как freedom-fighters (весьма популярный на Западе в начале 1990-х гг.) весьма поблек после теракта в Беслане. Фактически бесланский теракт стал последним тератом, связанным с «ичкерийским делом». Последующие теракты в Дагестане, КБР и КЧР, Ставропольском крае гораздо в большей степени связаны (и идеологически, и практически) с радикальным исламом, а не с националистическим сепаратизмом.

И последнее (по порядку, но не по важности). Нынешняя элита Чечни, выросшая и возмужавшая в условиях поиска собственной идентичности после распада СССР (поиска, отягченного войнами и конфликтами), сделала выбор в пользу альтернативного открытой сецессии «нациестроительства».

Однако нет сомнения в том, что это именно проект строительства «национального государства».

В своих публикациях я определил этот тип политической стратегии как «системный сепаратизм».

«Системным» он является в том смысле, что реализуется в рамках Российского государства (с формальной точки зрения), не претендует на создание собственной «державы», однако фактически не является подконтрольным федеральной власти.

Определять эту стратегию как «сепаратизм» нам представляется возможным по нескольким основаниям.

Во-первых, республиканская элита Чечни во главе с Рамзаном Кадыровым апеллирует к «национальному возрождению», претендует на особую роль и особое место в РФ.

Во-вторых, фактически Грозный проводит свою внутреннюю и даже внешнюю (Ливан, казусы с Южной Осетией и Абхазией) политику, не всегда согласованную с Москвой или не всегда вписывающуюся в планы российской власти.

В-третьих, идеология современной чеченской элиты обращена на поиск внутринационального консенсуса зачастую в ущерб общероссийским интересам (здесь от всепрощенчества по отношению к вчерашним боевикам, до самостоятельной интерпретации событий 1990-х гг.)

Однако «системный сепаратизм» имеет свой ресурс популярности. Именно «системный сепаратизм» смог (пусть и временно, из конъюнктурных соображений) обеспечить Чечне особую роль внутри России , а для жителей республики обеспечить определенные «правила игры» и карьерные возможности.

Используя российский ресурс для решения своих политических задач, власти в Грозном очень умело создали представление о стабилизации ситуации в республике. После двух военных кампаний и внутричеченских конфликтов нынешняя ситуация воспринимается если не как абсолютное благо, то как «меньшее из зол».

«Чеченизация власти» также исключила такой негативный для многих в Чечне момент, как этническое противоборство. Власть в Грозном стала восприниматься как «своя».

Другой вопрос, насколько долго «системные сепаратисты» будут сотрудничать с Кремлем и как долго будет сохраняться «стабилизация». Станет ли нынешний вариант имперского управления Чечней (модифицированная военно-народная система) началом интеграции этой республики в состав России или же предпосылкой для нового взаимного отталкивания, покажет история.

В любом случае, сегодня «системный сепаратизм» стал для многих чеченцев привлекательным проектом (а авторитет Рамзана Кадырова объективно помогает чеченцам за пределами республики). Следовательно, сепаратизм без кавычек становится неактуальным, во многом из-за изменения внутричеченской ситуации.

Таким образом, подводя итоги, можно сделать вывод. Ни «особые» исторические условия, ни политическая конъюнктура (внутрироссийская и международная) никоим образом не свидетельствуют об актуальности чеченского сепаратизма, как политической практики. В краткосрочной и среднесрочной перспективе чеченский сепаратизм (без дополнительных эпитетов и кавычек) не станет вызовом для Российского государства на Кавказе.

Другой вопрос, что «системные сепаратисты» в случае обострения отношений с Москвой и российской элитой (а также по мере собственного укрепления и укоренения) могут попытаться избавиться от определения «системный». Однако это уже отдельная самостоятельная проблема.