Родезийской сас периода 68 70. Исчезнувшая, но не побеждённая

О войне в Анголе в последние годы стало известно больше – с документов снят гриф секретности, появились воспоминания ветеранов, причем не только советских, но и противника. Преданы гласности операции, о которых раньше знали единицы. Но выполнение интернационального долга в Мозамбике остается белым пятном.

А ведь участие наших военных в этом конфликте было не менее напряженным, чем в ангольском. Советским специалистам приходилось не только обучать африканских коллег, но и помогать им отражать атаки соседних государств, в частности Родезии и ЮАР.

Командировка за экватор

Сколько советских специалистов погибли в Мозамбике при исполнении своих обязанностей, сказать трудно. По официальным данным, с 1975 по 1991 год 21 человек. Иногда называются цифры от 30 до 40. Обстоятельства гибели по крайней мере пяти военнослужащих стали известны только в 2000-х.

“ Родезийский спецназ проводил настолько эффективные операции, что они до сих пор изучаются в военных училищах многих стран ”

До 1974-го Мозамбик был колонией Португалии. В апреле того года в Лиссабоне произошел военный переворот левого толка, страна выбрала социалистический путь развития. И как следствие отказалась от колоний. В одной из них – Анголе почти сразу вспыхнула гражданская война, поскольку за власть там боролись несколько партий. Постепенно в нее втянулся и СССР, сделавший ставку на МПЛА, которая в итоге и пришла к власти. А в Мозамбике колониальной администрации противостояло единственное национально-освободительное движение ФРЕЛИМО – «Фронт освобождения Мозамбика». Партизанская война, которую он вел против португальской армии, до середины 70-х годов тянулась с переменным успехом. Ни одна из сторон не обладала достаточным преимуществом, чтобы победить. Португальская армия воевать не очень хотела, а руководство ФРЕЛИМО понимало, что сил свергнуть колониальный режим не хватает. И уж тем более не задумывалось, что будет в случае, если придет к власти. Но после победы «революции гвоздик» именно это и произошло.

Президентом Республики Мозамбик стал Самора Машел, немедленно объявивший о социалистическом пути развития. Естественно, это не могло пройти мимо внимания СССР – дипломатические отношения между двумя странами были установлены в день провозглашения независимости страны, 25 июня 1975 года. И почти сразу же пошла помощь из Москвы: экономическая, финансовая, политическая, военная.

Первая группа советских военных специалистов прибыла в страну уже в 1976-м. Они начали работу по созданию Генерального штаба и основных видов вооруженных сил и родов войск. Одни командированные, как Г. Канин, находились там в качестве специалистов военной разведки мозамбикского Генштаба, помогали налаживать работу радиоперехвата, агентурной и радиоразведки. Другие, как Н. Травин, занимались подготовкой кадров ПВО для комплектования частей Народной армии. Группа специалистов во главе с полковником В. Сухотиным сумела обучить местных военнослужащих обращению со всеми ствольными комплексами зенитной артиллерии и ПЗРК «Стрела-2». В конце 70-х из СССР полным ходом начали поступать боевая техника и вооружение. В 1979 году в страну прибыли 25 МиГ-17, а в 1985-м в ВВС Мозамбика была сформирована эскадрилья МиГ-21бис. Офицеры советских ВДВ подготовили парашютно-десантный батальон, а пограничники развернули четыре бригады погранвойск. Были созданы военное училище в Нампуле, учебный центр в Накале, учебный центр пограничных войск в Иньямбане, школа младших авиационных специалистов в Бейре, автошкола в Мапуту.

В шаге от Зимбабве

А в стране шла гражданская война, в которой тайно участвовали сразу несколько государств. Политика Саморы Машела, строившего социализм по-африкански, к улучшению качества жизни не привела. Национализация предприятий, массовая эмиграция квалифицированного белого населения, отсутствие местных грамотных кадров превратили экономику страны едва ли не в руины. Несколько провинций оказались на грани голода. Местные жители с удивлением обнаружили, что жить они стали гораздо хуже, чем при колонизаторах. В политическом отношении в стране образовалась жесткая однопартийная система, вся власть сосредоточилась в руках центра. К тому же новое правительство первым делом создало большой репрессивный аппарат. В стране зрело недовольство.

В этот момент в политику активно вмешался западный сосед – Родезия (с 1980-го – Республика Зимбабве). Это было уникальное государственное образование. Страна возникла в конце XIX века как личная инициатива промышленника и политика Сесила Родса. До 1965 года она находилась под управлением британской короны –формально не являясь колонией. Однако власть принадлежала белому меньшинству. Это вызывало недовольство в Лондоне, который настойчиво требовал передать управление страной африканцам. Белые родезийцы сопротивлялись как могли – в итоге противостояние вылилось в то, что в 1965 году премьер Ян Смит в одностороннем порядке провозгласил независимость от Великобритании. Данный акт был резко осужден в ООН – Родезия стала непризнанным государством. При этом в стране имелись развитая экономика, политическая система и хорошо обученные вооруженные силы. Армия Родезии считалась одной из самых эффективных в Африке: достаточно сказать, что за все время существования – с 1965 по 1980 год – она не проиграла ни одного сражения, коих было немало. А спецназ проводил настолько эффективные операции, что они до сих пор изучаются в военных училищах ведущих стран. Одной из частей специального назначения ВС Родезии был полк САС – Специальной Авиа Службы, созданный по образцу британского родителя, 22-го полка САС. Эта часть занималась глубинной разведкой и диверсиями: подрывами мостов и железных дорог, уничтожением складов ГСМ, налетами на лагеря партизан, рейдами на территории сопредельных государств.

Именно с помощью РСАС в Мозамбике было образовано оппозиционное движение РЕНАМО – «Мозамбикское национальное сопротивление». Агентура подобрала определенное количество недовольных, из которых быстро слепили что-то, напоминавшее политическое объединение. Позже глава разведки Родезии Кен Флауэр вспоминал: «Изначально это была небольшая кучка, если не сказать банда недовольных режимом Машела». Но этой группировке предстояло стать важным политическим фактором – из РЕНАМО предполагалось сделать не вежливую парламентскую оппозицию западного типа, а партизанскую армию. Боевую часть – вооружение и подготовку – взяли на себя инструкторы из РСАС. Очень скоро РЕНАМО превратилось в противника, с которым пришлось считаться всерьез. Бойцы РЕНАМО оказались идеальными союзниками родезийских диверсантов. Именно с их помощью РСАС совершала все крупные операции на территории Мозамбика в конце 1970-х.

Списали на партизан

Страна фактически оказалась расколота надвое: ФРЕЛИМО контролировала города, а в сельской местности власть принадлежала РЕНАМО. Правительственная армия пыталась выкурить партизан из их убежищ – в ответ боевики совершали налеты и диверсии. И в центре всего этого оказались советские военные.

В июле 1979 года в аппарат главного военного советника в Мозамбике поступило страшное сообщение: погибли сразу пять советских офицеров. Сведения об обстоятельствах оставались скупыми вплоть до начала 2000-х: «26 июля 1979 года четыре советника и переводчик, работавшие в 5-й мотопехотной бригаде ФПЛМ, возвращались в Бейру из района учений. На дороге их автомобиль попал в засаду, устроенную вооруженными бандитами. Обстрелянная из гранатомета и автоматов машина загорелась. Все находившиеся в ней погибли».

Их имена:

Подполковник Заславец Николай Васильевич, 1939 года рождения, советник командира мотопехотной бригады МНА.

Подполковник Зубенко Леонид Федорович, 1933 года рождения, советник политкомиссара мотопехотной бригады МНА.

Майор Марков Павел Владимирович, 1938 года рождения, советник заместителя командира мотопехотной бригады МНА по технической части.

Майор Таразанов Николай Александрович, 1939 года рождения, советник начальника ПВО мотопехотной бригады МНА.

Младший лейтенант Чижов Дмитрий Владимирович, 1958 года рождения, переводчик.

По свидетельству майора Советской армии Адольфа Пугачева, который прибыл в Мозамбик в 1978 году для организации военно-мобилизационной структуры, машину, в которой ехали офицеры, вероятно, остановили мнимые регулировщики и в это время поразили ее из гранатомета, ибо тела убитых были посечены осколками. Пугачев – один из тех, кто прибыл на место трагедии почти сразу. За несколько дней до этого бригада МНА, где служил Пугачев, была брошена на уничтожение одной из группировок РЕНАМО. Часть боевиков удалось ликвидировать, но сколько-то укрылись в лесах. После приказа возвращаться в расположение майор Пугачев решил не дожидаться других советников, которые должны были следовать с колонной, а выехал на своей машине на полчаса раньше, что его и спасло.

Все погибшие были награждены орденом Красной Звезды (посмертно), их тела доставили в СССР и похоронили с воинскими почестями.

Друзья черных друзей

Только в середине 2000-х годов из рассекреченных документов стало ясно, что офицеры погибли вовсе не от рук РЕНАМО. Тот короткий бой стал единственным за всю историю открытым боестолкновением военнослужащих Советской армии и вооруженных сил Родезии – машина с советскими офицерами была уничтожена диверсантами РСАС.

“ Диверсанты знали, что белые люди в Мозамбике, тем более связанные с армией, могли быть только гражданами СССР или ГДР, и намеренно их уничтожили ”

Как все произошло? В Родезии в то же самое время шла своя война. После провозглашения премьером Смитом односторонней независимости страна оказалась в международной изоляции. Однако этот факт Родезия могла бы пережить и в перспективе добиться официального признания. Но в стране с начала 70-х годов разгорелась гражданская война. Белое население страны составляло 300 тысяч человек, а чернокожих было около пяти миллионов. Власть принадлежала белым. Но набирали силу два национально-освободительных движения. Одним руководил Джошуа Нкомо, в прошлом профсоюзный деятель, вторым – бывший школьный учитель Роберт Мугабе (который в итоге и стал президентом страны после окончания гражданской войны и всеобщих выборов 1980 года). Движения взяли под крыло две державы: Китай и СССР. Москва сделала ставку на Нкомо и его отряды ЗИПРА, а Пекин – на Мугабе и армию ЗАНЛА. Общим у этих движений было только одно – свергнуть власть белого меньшинства. В остальном они различались. И даже действовать предпочитали из разных сопредельных стран. Партизаны Нкомо располагались в Замбии, где их обучали советские военспецы. А отряды Мугабе базировались в Мозамбике, откуда под руководством китайских инструкторов совершали набеги в Родезию. Естественно, что и спецназ Родезии регулярно осуществлял рейды на территории этих двух стран фактически. Соблюдением международного права родезийцы нимало не заботились, на протесты просто не обращали внимания. Как правило, спецназовцы засекали лагеря подготовки партизан, после чего по ним производился авиаудар и следом десант. Иногда в Замбию и Мозамбик забрасывались диверсионные группы. Так было и летом 1979 года.

Родезийская разведка получила сведения о крупном лагере ЗАНЛА в Мозамбике, где-то в районе Чимойо. Согласно поступавшей информации там была база, включавшая несколько лагерей общей численностью до двух тысяч бойцов. Имелись сведения, что на ней часто бывает высшее партизанское руководство. Уничтожение лагеря разом снимало для Родезии массу проблем. Правда, где именно находилась эта база, установить не представлялось возможным. Аналитики знали, что лагерь расположен у реки к востоку от дороги Чимойо-Тете. В итоге было принято решение послать на разведку группу спецназовцев САС. Также диверсанты должны были устроить в предполагаемом районе лагеря засаду с целью захватить или уничтожить кого-нибудь из комсостава боевиков.

Засада беглецов

Командовал отрядом лейтенант САС Эндрю Сандерс, а его заместителем был сержант Дэйв Берри. Кроме них, в группу входили еще девять диверсантов и четыре партизана РЕНАМО. Одновременно неподалеку от границы с Мозамбиком другой группой спецназа была развернута релейная станция – для связи.

24 июля вертолеты перебросили разведчиков в Мозамбик. Следующий день прошел в разведке местности и выборе места для засады. Выяснилось, что лагерь партизан ЗАНЛА находится примерно в пяти километрах. Утром 26 июля группа САС была обнаружена. Диверсантам пришлось отступать. Командование ЗАНЛА не рискнуло организовать плотное преследование, так как не знало, кто именно и какой численности им противостоит. Благодаря этому группа могла отходить без особой спешки. В ходе отступления разведчики вышли к дороге, которая, очевидно, вела в тот самый лагерь. Когда неподалеку послышался звук машин, командир принял решение организовать засаду и уничтожить колонну, тем более что у спецназа при себе имелись гранатомет РПГ-7 и мины «Клеймор». Через некоторое время на дороге появились «Лендкрузеры». И по случайности именно в ту секунду, когда машины оказались в зоне поражения, вторая машина попыталась обогнать первую…

Дальнейшее произошло почти мгновенно. Сержант Дэйв Берри вышел на дорогу, прицелился из РПГ и выстрелил в первую машину. Граната попала в радиатор, и автомобиль, шедший на скорости примерно 40 километров в час, встал как вкопанный. В нем находились восемь человек – трое спереди, пять сзади. Кроме того, в задней части автомобиля располагался 200-литровый бак с бензином, на котором сидел солдат ФРЕЛИМО из охранения. Взрывом гранаты его скинуло с бака, но несмотря на шок, солдат сумел вскочить на ноги и бежать в лес. Ему повезло – он оказался единственным выжившим. Одновременно с выстрелом Берри спецназ открыл огонь по автомобилю и через три-четыре секунды бак в задней части «Лендкрузера» взорвался. Машина превратилась в сноп пламени.

Другие диверсанты расстреляли из пулеметов водителя и пассажиров второго «Лендкрузера», машина также загорелась – зажигательная пуля попала в бензобак. Один из пассажиров за пару секунд до взрыва сумел выпрыгнуть из автомобиля и отбежать. Его сразили короткой очередью.

Позже Дэйв Берри рассказывал: «Когда граната попала в радиатор, первая машина встала. Тут же все открыли огонь. Через несколько секунд машина загорелась, пламя перекинулось на дополнительный бак с бензином. На нем сидел человек – взрывом его выкинуло из машины, все остальные погибли сразу же. Второй автомобиль попытался прорваться, но очередь из пулемета выстригла всех, кто в нем сидел. Мы не могли подойти к машинам – они горели настолько сильно, что жар был нестерпим. Позже из радиоперехвата стало известно, что в той засаде погибли трое русских и большое количество боевиков ЗАНЛА».

Звуки боя привлекли внимание в лагере. Спецназовцам было понятно, что время на отход измеряется минутами. Командир связался с релейной станцией, запросив срочную эвакуацию на вертолетах. К месту боя немедленно вылетел стоявший в готовности самолет-разведчик, чтобы координировать операцию. Тем временем диверсанты бежали к родезийской границе, высматривая по пути прогалины в лесу, пригодные для посадки вертолетов. Наконец нужное место нашлось. Территория была наскоро расчищена, спецназовцы заняли круговую оборону в высокой траве, ожидая «птичек».

Но появились партизаны ЗАНЛА, и диверсантам пришлось вступить в бой. Силы были неравны – против 15 родезийцев от 50 до 70 боевиков, вооруженных не только автоматами, но и пулеметами, минометами, гранатами. Перестрелка продолжалась около 10 минут, после чего спецназ начал отступать. В этот момент радист передал, что вертолеты для эвакуации должны подойти в течение минут. Но сесть на выбранной площадке они уже не могли. Приземлились на одном из кукурузных полей и забрали группу.

Такова родезийская версия событий. Конечно, она может грешить какими-то искажениями. Возможно, все было иначе: например засаду организовали с помощью «ложных регулировщиков» из РЕНАМО, а когда машины остановились, спецназ расстрелял и взорвал автомобили. Скорее всего диверсанты САС сразу распознали в автомобилях белых людей и намеренно их уничтожили, понимая, что в социалистическом Мозамбике они могли быть только гражданами СССР или ГДР. Это было грубейшим нарушением международного и гуманитарного права, что грозило не просто скандалом, а фактическим объявлением войны. Так что рапорт о том, как проходил бой, подавался командованию сильно отредактированным.

Ясно одно. За гибель советских военнослужащих несет ответственность САС Родезии. Конечно, эпизод в Мозамбике в своем роде уникален. 26 июля 1979 года произошло единственное документально подтвержденное боевое столкновение СССР и Родезии.

Оригинал взят у tiomkin в Родезия || Южноафриканский спецназ и САС Родезии. Часть II

Рассказ полковника Яна Брейтенбаха

В октябре 1961 года я уволился из морской авиации Королевских ВМС и поступил обратно на службу в вооруженные силы Южной Африки - в 1-й Парашютно-десантный батальон. Мне повезло - я попал под командование выдающегося офицера, подполковника Виллема Лаува, известного под прозвищем «Сэр Уильям». Когда я представил ему свои соображения на предмет того, что 1 Пдб стоит преобразовать в подразделение коммандос по образцу САС, то он их внимательно прочел, и, как показали дальнейшие события, не просто прочел, а крепко над ними размышлял.

Позже «Сэр Уильям» пошел на повышение. Он уже был бригадным генералом, возглавившим Командование Северного Трансвааля, а я все еще простым капитаном - и неожиданно он пригласил меня к себе домой, в Фортреккехухте. Именно там я в первый раз познакомился с настоящим офицером САС - который на тот момент командовал родезийским батальоном САС. Я был натуральным plaasjapie (деревенщиной-буром), пусть даже и отслужившим уже в Королевских ВМС - и мне этот офицер, майор Дадли Ковентри, показался довольно экзотическим типом: этаким снобом (судя по его чёткому британскому акценту) и аристократом, которого за какие-то неприглядные дела сослали в самую глушь африканского буша. Кто его знает, решил я, судя по его виду и манерам, он мог быть с равным успехом как и аристократом, так и бывшим офицером Иностранного Легиона.
Я был приятно удивлен, когда «Сэр Уильям» сообщил мне, что Ковентри находится в ЮАР по просьбе командующего сухопутными войсками для того, чтобы выбрать место, где будет расквартирована новая часть южноафриканской армии, созданная по типу САС. Судя по всему, дело наконец-то начало принимать серьезный оборот. Я, правда, при этом припомнил, что командующий вооруженными силами ЮАР изначально был категорически против «всех этих бессмысленных спецназов» и сообразил, что его, судя по всему, о визите Ковентри пока что не проинформировали. Ковентри изъездил страну вдоль и поперек и в итоге представил рапорт, что наилучшим местом для новой части будет Оудшорн. После этого он вернулся обратно в Родезию, а я - к себе, в свою изрядно недоукомплектованную вторую парашютную роту. Армейская рутина меня, как и любого энергичного офицера, раздражала, я жаждал хоть каких-нибудь действий. И вскоре дождался - нас, парашютистов, вместе с группой полицейских бросили на зачистку лагеря повстанцев, расположенном в глухомани Овамболенда. Это и было началом Пограничной войны. Тогда мы высадили десант с вертолетов - три атакующих группы и несколько смешанных стоп-групп, состоявших из парашютистов и полицейских. Полиция, естественно, страстно желала захватить боевиков в плен, с тем чтобы позже допросить. Мы, в свою очередь, не менее страстно желали уничтожить террористов - проще говоря, пристрелить. У нас даже был командный вертолет, находившийся в воздухе - позже это станет стандартной и крайне эффективной тактической процедурой, с успехом применявшейся с успехом от Кунене до Мозамбика. (Операция Blue Wildebeest - атака на лагерь боевиков СВАПО в Онгулумбаше 26 августа 1966 года. Операция считалась полицейской, но для усиления полиции были приданы армейские подразделения, которыми и командовал капитан Брейтенбах. Два террориста были убиты, несколько захвачено в плен).
На отборочный курс САС в Родезию пригласили пять капитанов-десантников - Бойти Вивьерса, Барри Ферейру, Эдди Уэбба, Фрэнка Бестбира и меня. Кроме этого, там еще было два офицера из других частей. (Они, как и один из десантников, курс не прошли). Также на этот курс пригласили и унтер-офицеров: штаб-сержантов Джонни Крюгера и Пеп фан Сайла и сержантов Тилли Смита и Майка Потгитера, по кличке «Йоги». Остальных наградили кличками ouboet , boet и kleinboet («братан», «братуха» и «братишка»).
Начало было довольно спокойным - нас познакомили с официальной (а более неофициальной) культурой САС, с клубом Winged Stagger («Крылатый спотыкач», игра слов, построенная на эмблеме САС Winged Dagger - «Крылатый кинжал») и его завсегдатаями. И надо отметить, что субботние вечера превращались в суровые экзамены по выживанию - которые мы с каждым разом все более успешно сдавали. (Особенно суровыми экзаменаторами были Перси Джонсон и Майк Кёртин, не забывавшие грузить нас лекциями о том, как себя должен вести САСовец, как в строю, так и вне строя). Но если оставить шутки, то недели у нас были заполнены интенсивной начальной подготовкой, куда входило взрывное дело (включая обращение со специальными зарядами), радиодело и различные типы и методы связи, продвинутый курс первой помощи, тактические занятия, особенно в малых подразделениях и мобильных группах, скалолазание и, естественно, невероятное количество физической подготовки. За последнюю отвечал уникальный человек - внешне он выглядел как милый добряк-пенсионер из лондонского предместья, но на самом деле, он был закаленным ветераном многих кампаний. Его звали Джок Хаттон, он носил погоны уоррент-офицера и занимал должность старшины батальона. Офицером курса, если я правильно помню, был капитан Кен Филлипсон.
Все инструкторы на курсе были штаб-сержантами или сержантами - ветераны САС, за плечами которых были годы службы. Я думаю, что на тот момент это были лучшие в мире специалисты. Их звали Роб Джонстон, Янни Больтман, Дэнни Хартман и Стэн Хорнби. Они пребывали с нами постоянно. Другие, как например, Брайан Робинсон, Харри Харви и Барни Бентли, появлялись на какое-то время - либо затем, чтобы прочитать отдельные лекции по отдельным предметам, либо просто проконтролировать, как идет процесс впитывания бурами САСовских традиций. Дадли Ковентри успел нас попривествовать когда мы прибыли, но потом куда-то неожиданно надолго исчез. Объявился он позже - когда его ранение (пуля в ноге) затянулось. Оказалось, что Ковентри и группа бойцов САС тормознули где-то у границы с Замбией подозрительный фургон для перевозки мебели. Оттуда порскнули террористы - вот пуля одного из них и попала в Дадли. Так что, да, в Родезии уже шла война - пусть тогда и не такая интенсивная, как полыхнула в 1970-х годах.
Наконец наступил самый кошмарный день - день испытаний, когда мы должны были продемонстрировать все свои знания, которые инструкторы пытались в нас вложить. Мы убыли в Иньянгу - там, в заповеднике, мы разбили временный лагерь. Джок Хаттон гонял нас нещадно и теперь я оценил его суровость на физподготовке. Мы и так находились в отличной форме, но я решил проверить себя еще раз и устроил себе дополнительный марш-бросок на вершину Иньянгани. После этого меня воткнули в группу оставшуюся с предыдущего отборочного этапа - это была еще та компания, отличавшаяся удивительной пестротой. Они прибыли со всех концов света и из разных социальных слоев. Я помню одного англичанина - на первый взгляд ему было не больше пятнадцати лет (хотя на самом деле, конечно, лет 20) и весил он, дай Бог, килограммов 50. Но он так же как и мы нес на себе все снаряжение (я так подозреваю, весившее столько же сколько и он сам) взрывчатку, магазины, пулеметные ленты, запасные аккумуляторы к радиостанции, одну или две противотанковых ракеты, ручные гранаты, дымовые шашки, двухнедельный паёк, запасную форму одежды, спальный мешок, плащ-палатку и т.д. и т.п.
Навьюченные как мулы, мы плелись от одной точки к другой - причем мы обязаны были уложиться в определенное время, выйти ко всем контрольным постам, не просто идти бессмысленной кучей, а «передвигаться с использованием тактических приёмов» и избегать того, чтобы тебя засекли инструкторы, расположенные на скрытых НП. Добавим сюда пересеченную местность и далеко не комфортные погодные условия. В итоге я во второй раз взошёл на вершину Иньнгани, до предела измотанный, но сумевший пройти этот этап. Уже стоя на вершине, я увидел, как один из офицеров-парашютистов сдался - хотя ему оставалось пройти всего-то 100 метров, и времени на эту дистанцию у него было с запасом. Весь этот этап отбора строился с тем расчетом, чтобы кандидаты пришли к вершине, где их поджидали инструкторы. Насколько я помню, большинство из нас этот этап прошли - за исключением трёх офицеров, получивших «ОВЧ» (направление «Обратно в часть»).
Мы вернулись в Крэнборн, и после короткого отдыха, приступили к дальнейшей подготовке. Дадли Ковентри решил, что мы примем участие в учениях по отработке способов избежания пленения и побега из плена в Южном Матабелеленде. Я-то уже был знаком с этим, а вот для остальных южноафриканцев эти учения стали незабываемым событием. Кроме того, к этим учениям привлекли почти весь свободный от операций сержантский состав САС. В качестве загонщиков выступали парни из роты Родезийских африканских стрелков под командованием майора Диззи Дэйнса - а они были умелыми следопытами.
Учения начались с того, что нас (30 человек) заперли в камеру на гарнизонной гауптвахте Брэйди на трое суток - точнее сказать, напихали туда как сардин в банку. В сутки каждому выдавалось по полтарелки тушенки и полчашки чая. На всех было одно ведро - для естественных надобностей. Все эти трое суток тюремщики развлекали нас постоянной чудовищной какофонией из огромных динамиков - с целью превратить наши мозги в желе. Наконец нас загнали в фургон для перевозки скота и повезли на восток, по направлению к Фигтри. Из этого грузовика мы и бежали - рванули в буш, к условленной заранее точке. Как только случился побег, то об этом тут же поставили в известность наших преследователей. Нас информировали, что допрашивать пойманных будут сотрудники военной разведки - и методы допроса будут самые реалистичные. Понятно, что эти учения и планировались как предельно жесткие - особенно если за тобой будут охотиться спецназовцы из САС или патрули Африканских стрелков.
САСовцы нас с напарником и поймали - как раз на подходе к условленному месту. Пока суд да дело, они решили временно поместить меня в расположение роты РАС. Дэйнс тут же ухватился за возможность провести свой собственный допрос. Я решил, что лучшей тактикой на допросе будет «включить дурака» и не отвечать ни на один вопрос, даже на самые законные, типа «имени-звания-личного-номера». От такого упрямства южноафриканского парашютиста Диззи пришел в изумление и всерьез решил меня сломать - подвесив за большие пальцы рук к дереву. По счастью, именно в этот момент вернулись САСовцы и забрали меня. Дэйнс был преизрядно разочарован.
Меня привезли в «пыточный центр» - на базу военной разведки. Дело было вечером, мне тут же надели мешок на голову, раздели до пояса и так оставили на всю ночь. Спать, естественно, при этом мне не давали - иногда внезапно обливая ледяной водой, иногда просто пиная или крича мне что-нибудь на ухо. Эта пытка продолжилась наутро и до вечера следующего дня. После этого меня привели в уютную комнату - где собственно и производился допрос. Когда с головы сдернули мешок, то я увидел своего следователя. По сценарию предполагалось, что это будет какой-нибудь жестокий психопат. Вместо этого я уставился на своего старинного приятеля, офицера-артиллериста майора Алана Слейтера, которого не видел тысячу лет. Он изо всех сил делал вид, что не знает меня - ну и я поступал тем же образом. Я храбро заявил, что не собираюсь произносить ни одного слова - и точка! Под конец этот «допрос» едва не скатился в комедию, поскольку мы с Аланом беспрестанно подмигивали друг другу. Но вот после этого, я оказался в компании по-настоящему мрачных и неприятных следователей, которые очень хотели выдоить из меня нужные сведения. И я очень быстро пришел к тому же выводу, что и раньше - лучшая тактика на допросах, с моей точки зрения, это «ничего не слышу - ничего не скажу».
Я опять «ушел в бега» (это предусматривалось планом учений) - но на этот раз уже в одиночку. Эти допросы на меня оказали невероятное влияние - ни до, ни после этого, и вообще никогда более в своей жизни мне не довелось узнать столько нового о себе, как во время допроса. Кроме всего прочего, я наведался на полевую кухню Диззи Дэйнса и набрал себе сухих пайков - сколько смог унести. Состав пайков для меня звучал как сладчайшая музыка: сыр, шоколад, кофе, чай, сгущенное молоко… В общем, теперь для меня побег превратился в своеобразный поход от одного пикника к другому - по дикому бушу к югу от гор Матопос. (После окончания этого этапа «выживших» собрали в отеле в Гванде, и накормили до отвала).
Половина южноафриканцев вернулась обратно на юг, остальных перебросили в долину Замбези, на реку Чиворе - там мы обучались искусству читать чужие следы, маскировать свои, а также выживать в диком буше. Инструкторами у нас выступали Брайан Робинсон, Хенни Преториус и Алан Франклин, которого все знали под прозвищем «Долговязый». По завершении тренировок в Чиворе мы убыли на озеро Кариба - учиться обращаться с маломерными судами, особенно с байдарками, а также боевому водолазному делу. Там к нам присоединились Роб Джонстон, Дэнни Хартман и Янни Больтман. Я в первый раз был на Карибе - до этого я не предполагал, что водохранилища и плотины могут быть такими огромными. Плотина на Ваале, по сравнению с Карибой, выглядела мелкой лужицей.
И наконец, когда все закончилось, нам вручили знаменитые бежевые береты и синие форменные пояса САС. Я до сих пор храню их, а в тех (к сожалению редких), случаях, когда мне приходилось принимать участие в операциях совместно с родезийцами, я носил эти знаки отличия с гордостью. Мы вернулись домой, и я с нетерпением ожидал, что вот-вот в нашей армии развернут часть специального назначения. Но ничего не происходило - шли недели, месяцы, а ситуация не сдвигалась с мертвой точки. Бригадный генерал Лаув получил вторую звезду на погоны и стал командующим сухопутными войсками. Я в свою очередь получил назначение в штаб в Виндхуке в ЮЗА.
И тут внезапно я и еще несколько моих сослуживцев оказались на войне - в Биафре. Это было совершенно секретной операцией - мы тайно готовили биафрийских повстанцев, иногда вели их в бой, а порой и сами организовывали диверсии в нигерийском тылу. Т.е. мы наконец-то занялись настоящей спецназовской деятельностью. Наше участие в той войне было одним из самых тщательно охраняемых секретов в ЮАР - о том, что Республика негласно оказывала помощь биафрийцам стало известно много позже падения режима апартхейда. Когда нигерийцы пошли в решающее наступление и стало ясно, что не то что дни, часы Биафры сочтены, то мы едва успели улететь оттуда - в буквальном смысле слова в последнюю минуту и на последнем самолете. Но опыт полученный нами в тылу нигерийских войск еще раз доказал, что Южной Африке просто жизненно необходимо иметь свою часть по типу САС - генералы Лаув и Лутц и без этого понимали всю важность специальных операций, но вот глава вооруженных сил Республики генерал Хемстра считал, что вся эта «тайная война» суть блажь и бессмыслица.
Сэр Уильям на свой страх и риск дал мне негласную отмашку на то, чтобы я начал формировать пока что еще неофициальную часть специального назначения под крышей Пехотного училища в Оудшорне. Проект получил название «Отдел Специальных методов ведения войны», позже переименованный в «Экспериментальную оперативную группу». Нас было 12 человек, и вполне естественно, что нас тут же окрестили «Грязной дюжиной»: Ян Брейтенбах, Дэн Лампрехт, «Йоги» Потгитер, «Кернас» Конради, «Файрес» фан Фойрен, Коос Муркрофт, Джон Мор, Тревор Флойд, Девальд де Бир, «Хоппи» Фури, «Эф Си» фан Сайл и Малькольм Кингхорн. Именно они позже стали теми, кто основал и развернул 1-й Разведывательно-диверсионный отряд. Мы провели один отборочный курс, затем еще один и после этого приступили к боевым операциям в Анголе и Замбии. В 1970 году я прошел дополнительную подготовку в 1-м пдб в Блумфонтейне и получил квалификацию парашютиста-высотника. Мне тогда было 39 лет и я стал самым старшим по возрасту военнослужащим, который успешно сдал экзамен по затяжным прыжкам. Нас разделили на две группы скрытного проникновения - воздушную и морскую - и по секретной договоренности с Парижем направили на базы французского спецназа Черкотте и Аяччо. Там мы прошли дополнительную подготовку в области скрытного проникновения на вражескую территорию с воды и с воздуха. Позже эти навыки нам пригодились: мы провели операцию по уничтожению прибрежных объектов в одном известном порту в Восточной Африке - где диверсионные группы на байдарках были высажены с субмарины. Непередаваемое ощущение: качаться на маленьких суденышках в океане, ждать когда тебя подберет подлодка, и наблюдать за тем, как в городе гремят взрывы и он погружается в темноту.
К 1973 году, когда 1-й РДО уже официально был включен в состав ВС, начала ощущаться нехватка специалистов с опытом ведения глубинной разведки и специальных операций в тылу противника. Я обратился к генералу Лутцу (тогда офицеру по специальным операциям штаба сухопутных войск) с предложением прикомандировать нас к батальону Родезийской САС - они в то время уже вовсю действовали в Замбии и Мозамбике, и мне хотелось набраться боевого опыта «из первых рук». Брайан Робинсон, в то время командир батальона, часто навещал ЮАР и вот в один из этих визитов мы с ним и встретились. В мозамбикской провинции Тете война, которую вели португальцы против повстанцев, полным ходом скатывалась в sitzkrieg (позиционную войну), и Родезия негласно, но интенсивно принимала в ней участие на стороне Лиссабона. Проблема заключалась в том, что САСовцев было крайне мало, и Робинсон, услышав мое предложение, ухватился за возможность получить себе лишние глаза, уши и умелые руки.
Практически весь этот регион, по обеим сторонам Замбези, от родезийской границы на юге до замбийской на севере, от Зумбо на западе до Тете на востоке находился под полным контролем ФРЕЛИМО - по той простой причине, что португальские войска откровенно махнули рукой на эту войну и заняли позицию «не высовывайся и доживешь до дембеля». Они предпочитали сидеть в aldeamentos - т.н. «защищенных деревнях» - которые они превратили в определенное подобие безопасных фортов, и предпочитали не рисковать. А все что происходило за оградой из колючей проволоки по периметру - их нисколько не волновало. ЗАНЛА моментально оценила выгоды такого status-quo - фактически боевики получали прямой и свободный доступ в северную часть Родезии. И очень скоро регион покрылся сетью тропинок, по которым террористы устремились из Замбии, через Тете, на север Родезии. Понятно, что родезийцы желали перерезать эти пути, и сделать это как можно дальше от своих границ. Но ФРЕЛИМО, фактически оккупировавшая эту провинцию и наводнившая ее хорошо вооруженными и хорошо организованными боевиками, предоставило ЗАНЛА режим наибольшего благоприятствования. Образно говоря, «фреды» укрыли их одеялом. И перед родезийцами стояла задача - разорвать это одеяло на мелкие кусочки.
Брайан Робинсон здраво рассудил, что для достижения этой цели САС должна вернуться к старым добрым методам ведения глубинной разведки - а физическое уничтожение боевиков ЗАНЛА и лагерей ФРЕЛИМО ляжет на плечи авиации и воздушного десанта, которых будут вызывать и наводить на цель САСовские патрули. Соответственно, САС должна была развернуть к северу от Замбези целую сеть замаскированных НП, на которых будут присутствовать малые разведгруппы. Предложение помощи, поступившее от 1-го РДО, означало что САС может рассчитывать на большее количество бойцов и, соответственно, покрыть куда большую территорию. Для нас, южноафриканцев, в этом была своя выгода - у нас не было опыта долгосрочных дальних патрулей и длительной разведки со скрытых НП.
Если я правильно помню, то первый наш патруль в Тете был в начале 1974 года. Сезон дождей уже шел полным ходом. Но перед выходом на задание мы провели некоторое время на базе САС для того, чтобы сработаться вместе с родезийцами и притереться друг к другу - процесс жизненно необходимый если у тебя в распоряжении находятся два спецназа разных армий. Нас ввели в курс дела, просветили обо всех аспектах операции, мы еще раз отработали приемы десантирования, как с принудительным раскрытием парашюта, так и затяжные прыжки с самостоятельным раскрытием. Кроме этого нам выдали блокноты с кодами САС - невероятно нужная вещь: с помощью этих кодов мы могли делать все что угодно: сообщать о передвижении противника, о потерях своих и чужих, не говоря уж о том, что с их помощью могли заказывать нужные нам припасы со склада.
Передовая тактическая база САС размещалась в Макомбе, на южном берегу Замбези. Вообще-то это был гарнизон, в котором стояла рота Африканских стрелков (позже их заменили на легких пехотинцев), а САС просто занимала у них кусок территории. Рядом располагался небольшой полевой аэродром, который мог принимать только легкие самолеты. В совместную группу с нашей стороны входили уоррент-офицеры фан Сайл и Флойд, капралы Ванненбург, Типпет и Оберхольцер и я - в качестве рядового члена группы (командиром был фан Сайл). Потрясающе интересное ощущение для офицера - плестись в хвосте и наблюдать как все шишки и пряники достаются уоррент-офицеру, а ты ничего не решаешь и ни за что не отвечаешь. В качестве рядового бойца я торчал на НП, стоял в карауле и как и все сражался с богопротивной окружающей средой - что на поверку оказалось нелегким делом.
Во-первых, лило, не переставая - в результате все, что только можно было насквозь пропитано влагой. Наша дневная форма одежды состояла из футболки и шорт - вечно влажных. На ночь, мы натягивали брюки и рубашки - но и они были сырыми, как и наши спальные мешки. Трава стояла в человеческий рост, с нее постоянно текло и капало - все равно, что идти по пояс в реке. К тому же все время приходилось продираться через паутину - от этих липких нитей просто спасения не было. Деревья и густой кустарник, с одной стороны, давали нам прекрасное укрытие, но с другой - примятая мокрая трава тут же выдавала места наших стоянок и привалов. Мы не могли использовать приемы заметания следов в силу бессмысленности этих действий - это был не сильный ливень, который смывал следы, а то, что в Родезии называется guti , непрекращающийся мягкий дождичек, безумно нас раздражавший. Для устроения скрытых НП в принципе хватало холмов (gomo ), но к ним надо было еще подобраться - из-за дождей обильно разлились ручьи и речушки, вода в некоторых доходила нам по грудь. В отличие от юго-западной Замбии или юго-восточной Анголы, где населения раз-два и обчелся, эта территория была довольно плотно заселена - и к тому же там хватало т.н. «ополченцев», т.е. не регулярных кадров ФРЕЛИМО, а тех, кто им сочувствовал. «Ополченцы» были ушами и глазами «фредов», и половина из них имела при себе оружие, большей частью карабины СКС. Как правило, в каждой небольшой долине около половины kimbo (краалей) так или иначе помогавших местной базе «фредов» (лагерь боевики устраивали в отдалении и тщательно его маскировали). «Фреды» частенько использовали местное население в качестве носильщиков, чтобы перебросить что-либо из Замбии в Родезию - просто под дулом автомата. Мы называли это «сафари-экспресс»: растянувшаяся колонна местных, изрядно навьюченная, бредет по долинке, а параллельно ей с карабинами наперевес идут «ополченцы». Грузы складировались на северном берегу Замбези, а по ночам на mokoros (лодках) тайно переправлялись в Родезию. Выявив маршруты передвижения терров, а также основные базы боевиков (их выдавал дым от утренних костров), мы координировали атаки на терров со своих скрытых НП. В теории - ничего сложного. Вертолетные десанты Африканских стрелков обрушивались на лагеря, боевики несли потери - но у этой операции была и другая сторона: террам иногда удавалось засечь нас. Чаще всего нас выдавали mujibas , мальчики-пастушки, которые чуть ли не круглосуточно шлялись везде, и в частности вокруг холмов. Если они замечали следы, ведущие на вершину холма, то об этом тут же становилось известно террам. Нам же, соответственно, приходилось бросать засвеченные НП - более чем пару раз мы вовремя засекали боевиков, «фредов» и «ополченцев», приближающихся к нашим позициям явно не с тем, чтобы пригласить нас на дружескую чашку чая. ВВС нас выручали через раз: пока информация доходила до штаба, пока удавалось договориться со штабом ВВС, пока то да сё - боевики исчезали. Брайан, как я помню, был в тихой ярости.
Однажды мы срочно меняли место нашего НП - ночью. Ночью нам вообще было удобнее передвигаться - по тем же тропам, которые использовали терры. Как правило, мы шли босиком - в этом случае наши следы частенько смешивались со следами боевиков (мало кто из терров мог себе позволить носить обувь). Тревор Флойд шел в авангарде.Он аккуратно обошел большой куст, стоявший на его пути, поднырнул под ветки, тихо вошел под этот природный шатёр и остолбенел: это была самая натуральная созданная природой хижина и там спали террористы! Голова одного из боевиков была в каких-то считанных сантиметрах от заляпанных грязью ног Флойда. С предельной аккуратностью Тревор двинулся обратно. Когда он, наконец, выбрался на тропу, мы все неслышно удалились как можно дальше - в конце концов, мы занимались именно что тайными операциями, а не ударно-поисковыми рейдами.
В другой раз я неожиданно оказался в роли командира одной из мини-групп САС - уходившим от преследования ребятам крепко сели на хвост боевики, один из спецназовцев получил тяжелое ранение. Что было еще хуже, радист группы также выбыл из строя - когда кипятили воду, он умудрился опрокинуть на себя котелок с горячей водой. В результате, группу срочно эвакуировали на вертолетах в Макомбе. Я летел вместе с двумя САСовцами на одном из вертолетов, когда внезапно пилот засек терров в краале под нами. Не раздумывая, он посадил свою машину прямо посреди хижин. Мы моментально выгрузились, вертолет тут же взлетел и скрылся по направлению к Макомбе. Терры разбежались, но я не сомневался, что они сейчас придут в себя, перегруппируются и атакуют нас. Радио у нас не было - оно осталось в другом вертолете, вместе с раненым бойцом и выбывшим из строя радистом. Наше ближайшее будущее, судя по всему, находилось под большим вопросом. Так что я решил, что лучшим выходом станет героическая оборона в стиле защитников форта Аламо. Я быстро развернул оборону - если это так можно назвать: три бойца (включая меня) держат по своему сектору обстрела, а вот на поддержку друг друга рассчитывать не стоит, слишком нас мало и у каждого свой участок. Местные потихоньку успокоились и вернулись к своим делам - хотя настороженно косились в нашу сторону. Терры так и не объявились: то ли они рванули куда подальше, то ли решили, что все равно нас скоро на фарш пустят, так что чего напрягаться. Не буду скрывать, я с огромным облегчением через некоторое время услышал знакомый рокот лопастей - вертолет вернулся, чтобы нас забрать. Вернувшись на базу, я опять встал в строй, на свое привычное место рядового - никаких скидок на то, что я вообще-то был подполковником, никаких вольностей… сказано в строй, значит в строй.
Вскоре нас сменила другая группа из 1-го РДО, ей командовал майор Ник Фиссер, зам командира отряда. С ним также прибыли Коос Муркрофт, Кернас Конради, Девальд де Бир, Фингерс Крюгер и Чилли дю Плесси. На их долю также выпало приключений. В ходе одной из операций де Бир в одиночку уничтожил 12 террористов из авангарда большой группы, которая полдня шла по пятам наших. Самое примечательное заключается в том, что де Бир истратил на них только 12 патронов. И завалил он их из своей верной автоматической винтовки R1 - по какой-то причине де Бир упорно отказывался брать на операции Калашников.
В итоге ЗАНЛА и ФРЕЛИМО были вынуждены отказаться от наработанных троп, в частности от каньона Кабора-Басса до Зумбо и искать новые пути в восточной части региона (что им было категорически невыгодно). Кроме того, родезийцы сумели обнаружить и конфисковать все лодчонки, перекрыв таким образом проникновение в оперативный сектор «Ураган». Но спустя некоторое время в Португалии произошел прокоммунистический переворот, за которым последовало «изгнание» Родезии из Мозамбика. Война пошла с новой силой, значительно увеличив нагрузку на и без того невеликие родезийские вооруженные силы.
1-й РДО через несколько лет снова очутился в Мозамбике - для того, чтобы помочь взять под контроль провинцию Газа. В ходе совместных специальных операций с родезийцами 6 спецназовцев из Южной Африки погибли. Но к тому времени, я уже покинул спецназ. Я служил в 32-м батальоне, а позже был опять переброшен на воздушно-десантные части - формировать 44-ю парашютную бригаду. В качестве командующего этим подразделением я, по крайней мере, мог хоть иногда помогать родезийцам - выбрасывая тактические десанты в районе Гванды, с тем, чтобы окружать и блокировать боевиков. Но Родезии в конечном итоге это не помогло - правительства США, Великобритании и ЮАР вынудили Яна Смита сложить оружие, в наивной надежде, что в Африке родится новая демократическая страна.
Мое самое последнее посещение Родезии я не забуду никогда. Я лично сопровождал последнюю группу южноафриканских парашютистов, улетавших из Гванды. Мы все были одеты в родезийскую форму, на моей голове, в дополнение к этому, гордо красовался заломленный бежевый берет с эмблемой Родезийской САС. Я помню майора Роя Манковица из 1-й Бригады - мы поднимались в воздух, а он стоял рядом с ВПП, разъяренный, ошеломленный и преданный. Он в ярости грозил кулаком в небо, словно хотел кому-то сказать несколько непарламентских выражений (в общем, и так понятно кому и что). Больше я никогда в Зимбабве не был, но вот этот образ одинокого офицера находящегося в состоянии бессильной ярости от подлого предательства, остался в моей душе навсегда.

Война в Родезии (с 1980 г. - Республика Зимбабве) проходила в условиях, которые трудно назвать подходящими для создания чисто экспериментального армейского подразделения. Выживание, свое и своих товарищей, - вот что прежде всего заботило родезийских солдат и офицеров. Особенно это касается первой стадии длительной (1966-1980 гг.), не имевшей ни фронтов, ни правил войны в буше и саванне против чернокожих мятежников, пользовавшихся поддержкой стран соцлагеря, главным образом СССР и КНР Действительно, в начале войны силы и возможности родезийских войск были крайне ограничены, и у консервативного правительства белого меньшинства премьер-министра Яна Смита (кстати, летчика королевских ВВС Великобритании ж) время Второй мировой войны) элементарно не хватало людских, материальных и прочих ресурсов для патрулирования протянувшихся на тысячи миль границ Родезии и 150 тысяч квадратных миль ее глубинки.
Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло: именно хроническая нехватка всего и вся для нормального ведения контрповстанческой войны стала одной из главных причин проведения родезийцами смелых опытов и экспериментов (оказавшихся чрезвычайно успешными) в области военного строительства, тактики и стратегии. В ходе этого процесса возникло, среди прочего, не то чтобы абсолютно уникальное, но весьма эффективное подразделение боевых следопытов (ПБС) родезийской армии (по английски - Tracker Combat Unit, TCU), внесшее неоценимый вклад в защиту родной страны.

Через этот отряд прошли понастоящему выдающиеся воины. Так, Андрэ Рабье и Аллан Франклин в 1973 году после службы в ПБС основали (вместе с Роном Рейд-Дэйли) другое новаторское подразделение: легендарный и смертельно опасный для всех врагов Родезии «Разведотряд имени Сел уса», «Selous Scouts».
Брайан Робинсон в 1970-е годы возглавлял сперва родезийскую школу следопытов, а затем командовал специальной авиадесантной службой Родезии (САС) (основана в 1959-1961 гг. на базе состоявшего из родезийских добровольцев эскадрона «Си» британской САС, в конце 1940-х - начале 1950-х годов принимавшего участие в Малайской войне) именно в тот период, когда САС практически непрерывно участвовала в боевых действиях против террористов. Джо Конвэй, владелец фермы, на территории которой размещался учебный центр ПБС, был награжден за то, что захватил в плен четырех мятежников сразу, будучи вооруженным только штыком.
«Ти-Си» Вудс, еще один выдающийся родезийский спецназовец и следопыт, выжил в подводной схватке с кровожадным крокодилом-людоедом, лишившись, однако, половины своей мошонки. Последний командир ПБС британец Дэвид Скотт-Донелан вошел в новейшую историю Родезии, ЮАР и Намибии как один из самых блестящих офицеров вооруженных сил этих стран.
Эмигрировав в США, он открыл и по сей день возглавляет школу боевых следопытов в штате Невала.
Итак, в ПБС служили закаленные ветераны, солдаты до мозга костей, без преувеличения крутые и бесстрашные парни, обладавшие и немалым боевым опытом, и здравым смыслом, и прочными навыками выживания в условиях дикой природы Африки.
ПБС возникло лишь на остове теоретической концепции и крайней необходимости, и поэтому важным условием службы в нем была любовь к смелому новаторству и постоянным экспериментам.
Испытывая серьезный дефицит в ресурсах, но никогда - в инициативности, изобретательности и стойкости, родезийцы, как пишет о них исследователь Джон Киган в монографии «Армии всего мира», «сражались с врагом на таком высоком профессиональном уровне, что их вклад в теорию и практику современной войны должен тщательно и серьезно изучаться в военных учебных заведениях по всему свету».
Основной проблемой родезийцев во время войны 1966-1980 гг. стало ведение боевых действий против партизан на огромном пространстве с использованием при этом крайне малочисленных (по африканским меркам) армии и полиции.
Патрулирование - важная форма тактических действий войск, однако в бескрайнем буше Юго-Восточной Африки оно являлось, по большому счету, бесполезным и очень неэффективным методом поиска, преследования и уничтожения противника. Если не везло либо не хватало качественной и своевременно поступившей развед информации, то, как правило, у правительственных сил не было и контакта с неприятелем, особенно если ему по тем или иным причинам оказывало поддержку местное население. Родезийские военнослужащие и полицейские: как белые, так и чернокожие, неизмеримо превосходили повстанцев по всем параметрам. Воевать с террористами было нетрудно, но только в том случае, если их удавалось втянуть в драку! Найти постоянно ускользающего и уклоняющегося от боя противника - вот что являлось самым трудным и самым важным делом для военных, и именно в этом заключена основная причина появления на свет подразделения боевых следопытов.
В 1965-м, в год провозглашения независимости Родезии, армейское командование в Солсбери, предвидя скорое и неизбежное начало фажданской войны, решило заранее заняться решением связанной с этим обстоятельством фундаментальной проблемы охвата обширной территории и контроля над нею немногочисленными вооруженными силами в неблагоприятных климатических условиях тропической саванны, где жара порой превышает 45 градусов по Цельсию в тени. В ходе подготовки к войне началось, между прочим, и претворение в жизнь теоретического плана, тщательно разработанного бывшим охотником и егерем (рейнджером) Алланом Сэйвори, который, уйдя в отставку, стал известным в стране экологом. Долгие годы проведя в саванне и зная ее как свои пять пальцев, он несколькими годами ранее разработал очень результативную систему выслеживания и нейтрализации (в крайнем случае - уничтожения) вооруженных до зубов жестоких браконьеров, истреблявших слонов и носорогов в огромных родезийских заповедниках, причем самолично участвовал в ее претворении в жизнь «в палевых условиях».
И вот теперь Сэйвори предлагал поэкспериментировать с обученными и подготовленными к войне следопытами, которые должны были быстро реагировать на любой инцидент, связанный с действиями уже не браконьеров, а террористов, либо как минимум на их явное присутствие в определенной местности.
Все мы неоднократно читали об искусных следопытах из разных стран мира. Русские казаки, сибирские таежники, американские индейцы не только ловко выслеживали добычу на охоте, но и постоянно воевали, а также помогали правительственным службам безопасности поддерживать законность и порядок. В австралийской полиции, например, с XIX века и до сих пор служат следопыты-аборигены, а британцы активно использовали следопытов из приинадлежащего к даякской этнической группе племени ибан во время войны против коммунистических террористов в Малайе (1947-1962 гг.). Даяки, между прочим, известные охотники за головами и, скажем осторожно, к середине XX века не вполне избавились от рудиментов ритуального каннибализма, что придавало весьма мрачный колорит и без того жестокой, кровопролитной и малоизвестной у нас Малайской войне.
В данном же случае именно Сэйвори принадлежит бромная заслуга в том, что родезийцы сумели трансформировать искусство африканских следопытов и охотников в вид военной науки и уничтожили на основе своих строго научных разработок множество террористов, совершенно не подозревавших о том, что следы в буше их обутых в кубинские или китайские армейские башмаки ног являются прекрасной путеводной нитью для беспощадных и хладнокровных охотников на двуногую дичь.
Сэйвори был всегда убежден в том, что хороший солдат, твердо освоивший навыки тактическою маневра в бою, действий в засаде и в составе патруля, является превосходным человеческим материалом для превращения его еще и в квалифицированного следопыта - путем усиленной и очень специфической подготовки.

Тяжело в учении.

Назначенный правительством руководить курсами но подготовке военных следопытов на основе опыта африканских охотников и проводников, Сэйвори отобрал курсантов для испытательной группы (всего 8 человек) из рядов родезийской САС: он считал, что именно командос в наибольшей степени обладают необходимым потенциалом, чтобы твердо усвоить его уроки жизни в саванне и джунглях.
Все вместе они отправились в долину Сабье (близ границы с Мозамбиком), где разместились в заранее оборудованном лагере. По обязательному условию их строгого наставника жизнь курсантов была абсолютно спартанской. Сэйвори, не теряя ни дня впустую, подверг десантников тяжелым и суровым испытаниям, чтобы они полностью соответствовали разработанным им лично высоким стандартам. Восемь недель кряду он не давал спецназовцам передышки и муштровал их в полевых условиях, уча всему, что узнал за долгие годы опасных странствий по бушу, горам и джунглям Юго-Восточной Африки. Затем последовали две недели относительного отдыха в близлежащем городке, и - вновь восемь недель изнурительных тренировок в буше.
Сэйвори выпустил первую группу курсантов (среди которых находились Скотг-Донелан и Робинсон), совершенно уверенный в том, что «вылепил» из них действительно классных специалистов-следопытов, столь нужных Родезии для грядущей войны. И сделал он это как нельзя вовремя: в 1966 г. прогнозы родезийских военных о скором начале широкомасштабного восстания поддерживаемых международным коммунизмом чернокожих националистов полностью оправдались.
Война грянула 28 апреля 1966 года, когда в столице Замбии г. Лусака лидер Союза африканского народа Зимбабве Джошуа Нкомо и руководители Африканского национального союза Зимбабве Ндабанинги Ситоле, Роберт Мугабе, Мотон Малианга и Леопольд Такавиара объявили о начале «Второй Чимуренги» против «режима белых угнетателей».
В этот день в Родезию из Замбии было заброшено 70 террористов, разбитых на три группы. Один отряд, состоявший из боевиков Африканской национально-освободительной армии Зимбабве (вооруженное крыло ЗАНУ) и Африканского национального конгресса ЮАР, вступил в бой с подразделением британской южно-африканской полиции (БЮАП - так со времен колонизации и до 1980 г. называлась полиция Родезии), поддержанным местными резервистами-полицейскими и вертолетами ВВС Родезии, в местечке Синойя, что находится в национальном парке Уонки (северо-запад страны). Террористы были хорошо вооружены (стрелковое оружие из КНР, ручные гранаты из СССР), обучены квалифицированными специалистами по ведению революционной партизанской войны в особых лагерях в красном Китае и к тому же подкованы идеологически (потом на поле боя родезийцы обнаружили большое количество коммунистической литературы). Столкновение при Синойе завершилось полным разгромом банды мятежников (семеро из них уничтожены, 33 схвачены, при этом с родезийской стороны никто не погиб, только несколько человек получили серьезные ранения). Тем не менее в этот знаменательный день родезийцы допустили ряд грубых просчетов, и в бою они действовали на удивление бестолково. В Солсбери быстро извлекли уроки из случившегося. Так, стало очевидно, что, во-первых, приоритет в войне с повстанцами должен быть отдан не БЮАП, а армии (официально называвшейся «Силы безопасности Родезии»), ибо, как ни крути, но полицейский все-таки не солдат; а во-вторых, что войскам жизненно необходимо иметь штатных специалистов, обученных выслеживать боевиков, точно определять местонахождение партизанских банд и т.п. Итак, командование решало организовать в рядах сухопутных войск подразделение боевых следопытов, придав ему постоянный характер.
Сэйвори, разумеется, был тут как тут. Не желая ссориться с командирами тех или иных армейских частей, которые стали всерьез опасаться, как бы знаменитый рейнджер не переманил к себе их лучших ребят, он начал комплектовать личный состав ПБС из людей штатских, имевших тем не менее подходящий для службы в данном спецотряде жизненный и профессиональный опыт. Так как Сэйвори несколько лет проработал в родезийском охотничьем департаменте, то неудивительно, что обратился он прежде всего к своим бывшим коллегам, предложив им переходить на военную службу. За несколько месяцев из десятков кандидатов он отобрал 12 превосходных знатоков африканского буша, которые заодно являлись меткими стрелками и имели за плечами стаж службы в армии или полиции. Так появилось на свет подразделение боевых следопытов сил безопасности Родезии.
Первоначальная методика, по которой в 1965 г. прошли обучение восемь десантников из САС, была значительно усовершенствована благодаря богатейшему опыту выживания в условиях дикой природы Южной Африки, привнесенному в ПБС первой дюжиной его бойцов. Сама программа тренировок и занятий стала, несомненно, более суровой, жесткой, изощренной и целенаправленной.
Прежде всего было освоено упражнение по выслеживанию друг друга: один солдат шел по следу сослуживца, потом они менялись ролями, расстояние же поиска постоянно увеличивалось.
Много времени уделялось походам по джунглям, при этом дополнительно велись занятия по инстинктивной стрельбе и по правильному применению в случае необходимости условных и безусловных рефлексов. Особый упор делался на обучение бесшумному передвижению по лесу, саванне и бушу. В качестве средства связи бойцы использовали только сигналы рукой. Еще они научились ловко применять специальные свистки собаководов (вроде показанного в недавней британской экранизации «Собака Баскервилей»): ими свистели таким образом, что издаваемый тихий звук очень походил на жужжание одного местного жука, и то, что это свистит человек, было понятно только «своему», а «чужой» проходил мимо, ничего особенного не замечая.
Как только каждый боец ПБС прочно закреплял навыки действий следопыта в индивидуальном порядке, Сэйвори переходил к следующей стадии обучения - коллективной работе. Для этого образовывались три группы, каждая - в составе четырех человек: контролер, основной, правофланговый и левофланговый следопыты. Отправляясь на задание, три следопыта располагались в виде латинской буквы V левофланговый и правофланговый располагались немного впереди и сбоку, подстраховывая и прикрывая в случае необходимости основного, который, собственно говоря, и шел по следу, сконцентрировав на нем все свое внимание. Контролер находился позади своих товарищей, и в его задачу входило координировать действия членов группы и контролировать их передвижение. Все бойцы ПБС обучались работать во всех четырех ролях. Кроме того, дабы избежать рутины и привыкания к стилю, манерам и характеру одних и тех же сослуживцев, состав каждой группы подвергался периодическим ротациям.
Одно из самых эффективных и полезных упражнений состояло в том, что группа «беглецов» совершала весьма длительный переход по бушу и, вооруженная рогатками, устраивала засаду на группу «преследователей» (с аналогичным вооружением), шедшую за ней по следу. Выполняя данное задание, бойцы, с одной стороны, учились определять вероятные места засад противника, а с другой - сами правильно устраивать засады и умело маскироваться. Болезненные же синяки от попаданий камней из рогаток прекрасно отучали их от малейшей беспечности при выполнении боевого задания.
С каждой неделей расстояние поиска увеличивалось все больше и больше, в конце концов курсанты, приобретшие столь необходимую для своей службы выносливость мула, могли идти по следу несколько суток кряду, не испытывая особых затруднений и делая лишь краткие привалы.
Предпоследним этапом программы стало обучение солдат способам скрывать и заметать свои следы, всячески запутывать противника, избегать обнаружения и надежно прятаться в буше.
Последним тактическим упражнением было соревнование между всеми тремя группами следопытов. Каждому бойцу (одетому, кстати, в обычную форму, состоявшую из шорт, рубахи, широкополой шляпы и армейских башмаков с высоким берцем) выдавался крайне скудный паек (четыре пакетика с чаем и чуть больше ста 1раммов рисовой крупы в мешочке; воду надо был найти самостоятельно). Каждой группе вручалось несколько топографических карт окружающей местности, на которых намечались примерные маршруты движения всех групп, причем так, чтобы они несколько раз пересекались. Общая продолжительность маневров составляла 7 суток, но на практике справлялись за меньший срок. По условию игры одна группа должна была найти и обезвредить две остальные; при этом если одной группе удавалось «уничтожить» («захватить в плен») соперников, то победители могли забрать у побежденных все что угодно. Поэтому следившие за ходом учений Сэйвори и важные чины из Солсбери пару раз стали свидетелями не совсем обычной для Африки картины, когда «бледнолицые братья» в совершенно голом виде, раздосадованные и расстроенные, брели по бушу, пытаясь отыскать хоть что-нибудь из своего обмундирования. Кстати, во время этой последней фазы подготовки использовались уже не рогатки, а винтовки с боевыми патронами, дабы приучить курсантов к суровым реалиям настоящей войны.
После окончания курса обучения первые 12 бойцов ПБС были переведены в активный резерв. Они разъехались по домам, вернулись на службу в охотничий департамент и стали терпеливо ждать, когда стране понадобятся их высокий профессионализм, отточенное мастерство и уникальные познания.
Ждать им пришлось недолго. Впервые подразделение боевых следопытов приняло участие в операции по обезвреживанию террористов уже в 1967 году.

Сафари на людей в долине Замбези.

В том году напряженная ситуация сложилась в Северном Машоналенде (Машоналенд - регион, населенный народом шона), куда в значительном количестве просочились боевики со своих баз в Замбии. Около 110 мятежников, сумевших незаметно пробраться через границу, оборудовали в дебрях долины реки Замбези несколько лагерей и биваков. Их присутствие обнаружил местный егерь Дэвид Скэммел (позже он перейдет на военную службу, записавшись именно в ПБС), проверяя вызвавшие у него подозрение следы на своем участке джунглей. Весь личный состав ПБС был срочно поднят по тревоге и получил приказ точно определить местонахождение повстанцев. Переброшенные в долину Замбези, бойцы скрытно провели тщательную разведку территории, обнаружили бунтовщиков, дождались подхода пехотной части и приняли участие в нападении на базовый лагерь неприятеля. Боевики по большей части были либо уничтожены, либо взяты в плен, но те, кто смог ускользнуть в суматохе боя, напрасно радовались своему везению. Началась вторая фаза операции: пехота основательно прочесала местность, а солдаты ПБС занялись своим главным ремеслом - выслеживанием террористов.
Именно в ходе данной операций следопыт Джо Конвэй упрямо преследовал четырех повстанцев в течение трех дней и ночей по пересеченной местности, покрыв расстояние в 60 миль. Погоня закончилась успешно: полностью деморализованные, ошеломленные и загнанные почти насмерть боевики в конце концов просто выбились из сил, остановились, подняли руки и сдались на милость неутомимому белому охотнику. Позже, во время судебного процесса над ними, четверо пленников сетовали на то, что Конвэй безжалостно и хладнокровно гнал их, будто диких зверей во время сафари. А для Джо и всех его сослуживцев эти жалобы звучали приятной музыкой и были лучше всяких похвал и наград.

Экскурсия к водопаду Виктория.

Прошло два года прежде чем ПБС вновь было брошено на поиски террористов. В декабре 1969 г. партизаны провели хорошо скоординированную операцию, атаковав одновременно аэропорт города Виктория-Фоллз (близ всемирно известного водопада Виктория) и местную казарму БЮАП, а также взорвали здесь полотно родезийско-замбийской железной дороги. Восемь часов спустя две группы ПБС, переброшенные из Солсбери в этот район туристических достопримечательностей, провели тщательный осмотр местности, придя к заключению, что напавший на Виктория-Фоллз отрад состоял ровно из 22 человек. Следопыты не успели отправиться на охоту в первый же день, так как над районом пронесся сильнейший ливень с ураганным ветром, и все следы были смыты.
Несколько дней спустя патруль БЮАП обнаружил неподалеку от города свежие подозрительные следы, и вторая группа ПБС срочно выехала на обследование территории.
Бойцы прошли по следам несколько миль и добрались в конце концов до места, где человек, их оставивший, сделал не очень удачную попытку их стереть. Солдаты определили, что, во-первых, именно следы подобного типа были обнаружены ими в Виктория-Фоллз перед бурей, и, во-вторых, террористы, вероятнее всего, скрываются в поросшей густым лесом глубокой лощине неподалеку. Держа автоматические винтовки наготове, четверо бойцов осторожно двинулись вперед. Не успели они пройти и тридцати шагов в густых зарослях, как один из них нашел советский армейский вещмешок, наспех заткнутый в звериную нору. В ходе дальнейшего обследования лощины родезийцы обнаружили точно 22 лежанки и еще 20 вещмешков с боеприпасами, гранатами, едой и одеждой. По всем приметам мятежники решили быстро оставить лагерь, узнав, что по их следу идет группа профессиональных военных следопытов, и предположив, что за нею вступят в дело основные силы родезийцев.
Несмотря на отсутствие какого-либо контакта с неприятелем, ПБС уже одержала важную победу, так как боевики не только лишились своего тайного логова, но и вынуждены были отступать, разделившись на мелкие группы, что, в свою очередь, делало их крайне уязвимыми для армейских и полицейских патрулей.

Однако приключения на этом не закончились.

На небе собирались тяжелые тучи, поэтому следопыты решили, что при такой погоде преследовать неприятеля бесполезно, и в быстром темпе, до дождя, добрались до своих. Скоро начался сильный ливень, продолжавшийся всю ночь и немного утихнувший лишь к рассвету.
Отправившиеся ранним утром на патрулирование пехотинцы, обнаружив неподалеку от города свежие следы, сразу вызвали группы ПБС. Бойцы шли по следу несколько миль, пока не добрались до заброшенной каменоломни, являвшейся, по всей вероятности, местом встречи террористов. Одна группа следопытов, обследуя подозрительную тропинку, вскоре обнаружила трех партизан, сидевших на корточках под густым деревом, укрывавшихся таким образом от продолжавшегося дождя. Помня все соответствующие уроки школы Сэйвори, бойцы бесшумно подобрались к террористам на расстояние 20 шагов, трое из них медленно подняли винтовки, тщательно прицелились, и. три выстрела, три трупа!
За несколько последующих дней все мятежники, напавшие на Виктория-Фоллз, были обнаружены и нейтрализованы, причем успех операции стал прежде всего следствием высокого профессионализма солдат ПБС.

Затем в течение почти пяти лет подразделение боевых следопытов принимало участие едва ли не во всех операциях, связанных с пресечением заброски мятежников на территорию Родезии.
Силы безопасности, располагая квалифицированной развединформацией, предоставляемой следопытами, провели до сотни успешных рейдов против повстанцев. Благодаря прямому вмешательству горстки бойцов ПБС было уничтожено большое количество террористов, при этом погиб всего один военный следопыт.
Однако, по иронии судьбы, именно столь удачные действия следопытов стали основной причиной расформирования их отряда (впрочем, подобное часто происходит в армиях самых разных стран мира). В связи с тем, что тактические и технические наработки, впервые опробованные бойцами ПБС, оказались очень результативными, родезийское правительство приняло решение распространить их методику на всю армию, а не замыкать се лишь в одном уникальном спецподразделении. Вначале в 1974 году пришло распоряжение о слиянии П БС с «Селус Скауте», а затем несколько ветеранов-следопытов получили приказ организовать на берегах озера Кариба «Родезийскую школу следопытов и специалистов по выживанию в условиях дикой природы Африки» (знаменитая «Вафа-Вафа»), Через этот прославленный центр по самой разносторонней подготовке спецназа прошли сотни родезийских солдат, как белых, так и чернокожих (тренировавшихся в основном для «Сслус Скауте»), а также несколько десятков военнослужащих из ЮАР и ряда дружественных Родезии стран Запада.
Подразделение боевых следопытов находится как бы в тени таких славных родезийских частей, как «Грей Скауте» и «Черные дьяволы», легкая пехота и «Селус Скауте», африканские стрелки и САС. Однако никто из разбросанных сейчас по всему свету настоящих родезийцев не забывает, что их страна так долго и успешно противостояла жестоким и коварным партизанам из ЗАНУ и ЗАПУ в немалой степени благодаря предусмотрительности мудрого Аллана Сэйвори и великому профессионализму немногих выпускников его фактически личной специализированной школы военного и охотничьего искусства.

После гибели самолёта родезийским правительством было решено провести ряд акций возмездия. Первой из них была операция «Любопытная». Родезийцы решили разнести восстановленный лагерь ZANLA в Шимойо. Утром 20 сентября родезийская авиация нанесла воздушный удар по лагерю. Затем началась высадка десанта из лёгкой пехоты и SAS. Лагерь был разгромлен. На помощь боевикам ZANLA FRELIMO направило подкрепление – девять танков Т-54 и четыре БТР-152, но эта атака была отбита родезийцами, один из БТР-ов был уничтожен, как минимум один был захвачен.

По родезийским данным, было уничтожено несколько сотен «повстанцев», потери же самих родезийцев составили всего два человека, причём один был убит дружественным огнём; но главному виновнику гибели мирных людей – группировке ZIPRA – родезийцы в ходе этой акции так и не отомстили.

В качестве мести ZIPRA была проведена легендарная операция «Гатлинг». В ней участвовали RhAF, SAS и Родезийская Лёгкая Пехота. Основной целью операции была база террористов на бывшей белой ферме Вестлендс, в 16 километрах к северо-востоку от Лусаки. Боевики предполагали, что родезийцы никогда не осмелятся напасть на их базу так близко к столице Замбии.

Наступление отрядов Fireforce

Утром 19 октября родезийская авиагруппа, состоящая из истребителей «Хантер» и бомбардировщиков «Канберра», пересекла границу Замбии. Она шла под началом командира авиакрыла (wing-commander) Криса Диксона с позывным «Зелёный ведущий» (Green Leader, в русской традиции закрепился неправильный с точки зрения авиационной терминологии перевод «Лидер Зелёный»). Родезийцы шли на малой высоте, чтобы избежать обнаружения замбийскими радиолокаторами.

«Хантеры» заблокировали воздушное пространство над авиабазой в Мумбве, сразу после этого Диксон обратился по радио к диспетчеру аэропорта Лусаки.

Диксон: КДП Лусаки, это Зелёный ведущий. Как слышите меня? КДП Лусаки, это Зелёный ведущий.

КДП Лусаки: Нас вызывают?

Диксон: КДП Лусаки, это Зелёный ведущий. У нас сообщение для командующего базой в Мумбве от Родезийских Военно-Воздушных Сил. В данный момент мы атакуем базу террористов на ферме Вестлендс. Это атака против родезийских повстанцев, не против Замбии. Родезия не имеет претензий, повторяю, не имеет претензий к Замбии или её силам безопасности. Поэтому мы просим не вмешиваться и не мешать нашей атаке. Имейте в виду, что мы патрулируем воздушное пространство над вашим аэродромом и имеем приказ уничтожить любой самолёт Военно-Воздушных Сил Замбии, который не примет во внимание наши требования и попытается взлететь. Как поняли?

КДП Лусаки: Поняли.

Диксон: Вас понял, спасибо! Будьте здоровы!

Замбийцы не осмелились помешать Родезии. Было также приостановлено гражданское авиасообщение. В 08:30 на плац фермы Вестлендс посыпались бомбы. Вслед за этим уже по отработанной схеме высаживался десант SAS и RLI. В ходе той же операции были подвергнуты атаке лагеря ZIPRA в Мкуши и Чикумби. По родезийским данным, в ходе операции было убито не менее 1 500 боевиков и кубинских инструкторов. Также в лагерях вполне могло быть некоторое число мирного населения.

Родезийский истребитель «Хантер»

Тем временем до родезийской разведки стала доходить информация, что Джошуа Нкомо готовит при помощи советских, ГДР-овских и кубинских военных советников операцию по полномасштабному открытому вторжению в Родезию из Замбии. Такой план был избран потому, что Нкомо, являясь представителем национального меньшинства, не мог рассчитывать на победу на выборах в стране. Чтобы сорвать план Нкомо, на поздних этапах войны родезийцы решили сконцентрироваться на операциях против ZAPU-ZIPRA.

В декабре 1978 года родезийцы стали готовиться к операции «Водка». Её целью был лагерь-тюрьма ZIPRA в замбийской Мбороме, в 140 километрах от родезийской границы. Там содержались похищенные во время отпусков родезийские военнослужащие и «диссиденты» ZIPRA. Многие из них были просто обмануты – им предлагали дешёвое высшее образование, а на самом деле заставляли работать на ZIPRA в отделе пропаганды. Тех, кто не хотел работать, сажали в эту тюрьму.

22 декабря ВВС Родезии атаковали незанятые заключенными здания тюрьмы. После бомбардировки в лагерь высадилась группа скаутов Селуса численностью около роты. Скауты уничтожили 18 боевиков. После этого были освобождены пленные, большинство из которых содержали в нечеловеческих условиях в подземных камерах.

12 февраля 1979 года террористами ZIPRA снова был сбит родезийский пассажирский самолёт. Схема была всё той же – «Виконт», носивший собственное имя «Umniati» (в честь одного из городов) был сбит на взлёте у аэропорта Кариба из советского ПЗРК. Все летевшие в Солсбери пассажиры и экипаж (всего – 59 человек) погибли.

Правительство Родезии приказало провести операцию возмездия и подготовить рейд на лагерь боевиков в ангольской Луэне. Операция получила название «Тщеславие». Это было единственное вмешательство Родезии в ангольский конфликт.

В лагере в Луэне было сосредоточено до 3 000 боевиков ZIPRA и до 500 кубинских и восточногерманских военных советников. Лагерь прикрывался ангольскими и кубинскими истребителями, воздушное пространство контролировалось радиолокационными станциями Анголы и Замбии. Тем не менее, родезийцы решились на атаку.

Fireforce готовятся нанести удар

Операция была проведена 26 февраля 1979 года. Ударную группу составляли четыре «Канберры», а также истребители «Хантер» с дополнительными топливными баками. Группу должен был сопровождать самолёт C-47 «Дакота», который выполнял функции координации и связи. На севере Юго-Западной Африки дежурила эскадрилья южноафриканских «Миражей», которая должна была оказать помощь родезийцам в случае атаки ангольской или кубинской авиации.

На рассвете родезийцы поднялись в воздух с аэродрома Виктория-Фоллс. На земле пришлось остаться «Канберре» командира группы, опытнейшего родезийского пилота командира эскадрильи (воинское звание squadron leader) Теда Брента. Причиной этого были неполадки в радиостанции самолёта. Было решено, что он взлетит и догонит группу, как только неполадки будут исправлены.

Истребители заняли позицию над «Канберрами», а «Дакота» – ниже. От аэродрома авиагруппа направилась к Казунгуле, небольшому замбийскому городку в месте, где сходятся границы Родезии, Юго-Западной Африки, Ботсваны и Замбии. От Казунгулы путь ударной группы лежал на северо-запад, к замбийскому городку Монгу. В Монгу группу нагнал Тед Брент.

Служба УВД аэропорта Монгу запросила идентификацию у ударной группы. Родезийцы проигнорировали запрос и развернулись на Луэну. В один момент «Дакота» была обстреляна с земли – её пилоты увидели разрыв, к счастью, вреда самолёту не причинивший. На Луэну ударная группа заходила с запада на бреющем полёте – даже если радиолокаторы чудом обнаружили бы группу, они приняли бы эти самолёты за ангольские, идущие со стороны побережья. Бомбардировка лагеря была произведена с высоты в 90 метров. Огня с земли по родезийским самолётам не велось. Родезийцы развернулись и ушли домой. В итоге операции лагерь был разгромлен, погибло 160 боевиков и инструкторов, ещё 530 были ранены.

Косвенным следствием атаки была крепкая ссора ZAPU с Замбией, так как сразу после авианалёта лагерь был приведён в боевую готовность. В результате паники и страха повторения атаки вечером боевиками ZIPRA был сбит замбийский учебный самолёт.

В конце марта родезийская SAS провела одну из самых успешных зарубежных операций в истории войны – налёт на инфраструктуру крупного морского порта Бейра в Мозамбике с целью подкосить экономику FRELIMO. Операция получила название «Молоковоз».

Бойцы SAS и их «Лендровер»

Вечером 22 марта южноафриканские спецназовцы на моторных лодках высадили родезийскую диверсионную группу, замаскированную под бойцов FRELIMO, в устье реки Пунгве. Командовал группой капитан Роберт Маккензи. Подпольщики RENAMO (у них были счеты с марксистами, пришедшими к власти в Мозамбике) провели спецназовцев через Бейру. В городе диверсанты разделились. Группа самого Маккензи должна была уничтожить огромное нефтехранилище в Мунхаве, группа капитана Уиллиса – нефтепровод, после чего обеспечить атаку на нефтехранилище с другой стороны. Группа капитана Коула – ЛЭП, после чего люди Коула должны были вернуться и усилить группу Маккензи.

Первым справился Коул – ЛЭП была заминирована, после чего его отряд вернулся к Маккензи. Вскоре Уиллис заминировал нефтепровод, после чего выдвинулся на свою позицию для обстрела нефтехранилища. В 23:45 Уиллис доложил Маккензи о готовности. Группа Маккензи начала стрелять по резервуарам с нефтью из РПГ-7 и стрелкового оружия. Начали обстрел и бойцы Уиллиса. Через полминуты первый подбитый Маккензи бак взорвался.

Пожар стал быстро распространяться, пылающая нефть заливала всё. Патрули FRELIMO, ошеломлённые взрывами и морем огня, предпочли не высовываться из укрытий. В этот момент открыли огонь мозамбикские зенитные батареи – кто-то подумал, что родезийцы совершили авианалёт. Когда пылало уже восемь резервуаров, родезийцы прекратили обстрел и стали отходить. К этому времени мозамбикцы поняли, кем и откуда была произведена атака, и попытались обстрелять из зенитных орудий родезийских диверсантов.

Им не удалось опустить стволы достаточно низко, и в итоге потери родезийцев были незначительны (один раненый спецназовец, один убитый подпольщик RENAMO), зато много снарядов легло в трущобы близ нефтехранилища. 18 мирных жителей было убито. Родезийцам удалось дойти до точки рандеву с южноафриканскими диверсантами, и они были эвакуированы. Через час после отхода сработала мина, заложенная на нефтепроводе, ещё через три часа была подорвана ЛЭП.

Мунхава продолжала пылать. К утру пожар перекинулся на цистерны с газом. Дым от пожара видели даже в родезийском Умтали, в 300 километрах от места пожара. Пожар был потушен лишь спустя 36 часов, для его ликвидации пришлось запрашивать помощь ЮАР. Нефтехранилище выгорело почти полностью, нефтепровод и ЛЭП долгое время не работали. За эту операцию Маккензи и Уиллис получили Серебряные Кресты Родезии – вторую по значимости военную награду страны.

13 апреля 1979 года была проведена операция «Изящная» – в её ходе бойцы SAS подорвали паромную переправу на Казунгуле, которая использовалась ZIPRA для переправы боевиков, оружия и снаряжения в Ботсвану. Операция достигла цели – замбийский диктатор Каунда намёк понял и пообещал Родезии больше никогда не использовать паромы для переправы боевиков и военного имущества.

Однако эта операция сильно повредила Скаутам Селуса – из-за разорванных коммуникаций с Замбией пропало сообщение с разведывательной сетью в Замбии. Это не было следствием военного бардака, как это часто пытаются представить – главком Родезийских Сил Безопасности генерал-лейтенант Уоллс знал об обеих операциях, но решил пожертвовать разведсетью ради уменьшения угрозы со стороны Ботсваны.

14–15 апреля 1979 была проведена операция «Убийство» – неудавшееся покушение на главаря ZAPU-ZIPRA Джошуа Нкомо. Вечером 14 апреля после сообщения из Лусаки о прибытии Нкомо в свою резиденцию группа SAS из 25 человек была переправлена через водохранилище Кариба. Спецназовцы были замаскированы под замбийских военных. Передвигались они на семи «Лендроверах», выкрашенных в цвета замбийской армии.

Колонна двинулась по обходной дороге через буш в Лусаку. По пути пришлось бросить один застрявший автомобиль. Единственный КПП на мосту через реку Кафуэ они проехали без инцидентов. В 02:40 колонна вошла в Лусаку и двинулась к резиденции Нкомо. Головная машина протаранила ворота, после чего родезийцы начали обстрел резиденции из РПГ-7. В результате боя охранники были вынуждены отступить. Нкомо уничтожить не удалось – он спасся, бежав через окно позади дома. Родезийцы отступили, забрав трёх своих раненых, и в 05:00 покинули Лусаку, после чего без происшествий вернулись в Родезию.

Стоит также упомянуть о единственном эпизоде, когда родезийцы столкнулись с советскими военными советниками. 26 июля 1979 года диверсанты SAS вместе с повстанцами RENAMO (родезийская группа в 11 человек и 4 мозамбикца) во время проведения операции по поиску места новой базы боевиков ZANLA в Шимойо расстреляли автомобиль, где ехали советские военные советники и переводчик.

И еще один SAS’овский «Лендровер»

Погибли советник командира мотопехотной бригады FRELIMO подполковник Николай Заславец, советник политкомиссара мотопехотной бригады FRELIMO подполковник Леонид Зубенко, советник зампотеха мотопехотной бригады FRELIMO майор Павел Марков, советник начальника ПВО той же бригады майор Николай Таразанов и переводчик младший лейтенант Дмитрий Чижов. По родезийским данным, автомобилей было два, во втором было девять мозамбикских военных. Все погибшие советские военные посмертно были удостоены ордена Красной Звезды.

Тем временем в Родезии происходили политические изменения – страна пыталась покончить с удавкой международной изоляции. Сначала в конце января всеобщим референдумом была принята новая Конституция, а потом по ней были проведены выборы. По итогам выборов 51 место занял Объединённый Африканский Национальный Совет, чьим лидером был умеренный националист Абель Музорева, 28 белых мест занял «Родезийский Фронт», умеренная партия ZANU-Ndongo Ситхоле заняла 12 мест, ещё 9 мест заняла умеренная чёрная Объединённая Национальная Федеральная Партия под руководством вождя Кайисы Ндивени.

1 июня 1979 года Ян Смит покинул пост премьера, а Генри Эверард – пост президента. Премьер-министром стал Абель Музорева, президентом – Джозайя Гумеде. Сама страна была переименована в Республику Зимбабве-Родезия. Вскоре, 1 сентября, и зелёно-бело-зелёный флаг с гербом был заменён на новый – чёрно-красно-бело-зелёный с Птицей Зимбабве.

Впервые в Родезии было сформировано мультирасовое правительство. Однако белые всё ещё продолжали играть важную роль в управлении страной – из них состояло почти всё чиновничество, судейский корпус и офицерский корпус, они доминировали и экономически. Хотя формально все барьеры для продвижения чёрных были сняты, они не могли заместить белых в один миг. По сути, власть между белыми и чёрными была разделена.

Этот компромисс не удовлетворил западный мир. Правительство Тэтчер Зимбабве-Родезию не признало. Хотя Сенат США проголосовал за снятие санкций с Родезии, администрация президента Картера отказалась это делать.

Война против Родезии продолжалась. Самой серьёзной угрозой на последнем этапе была признана возможность открытого военного вторжения ZIPRA при поддержке советских военных советников. При их помощи в Замбии и Анголе подготавливались пять мотострелковых батальонов ZIPRA, организованных по советскому образцу. Считалось, что пять батальонов – минимальные силы, необходимые для разгрома как Родезийских Сил Безопасности, так и боевиков ZANLA.

БТР-152 ZIPRA

Регулярные отряды ZIPRA должны были форсировать Замбези в двух местах – на северо-востоке с целью захвата города и аэродрома Кариба и в районе водопада Виктория с целью захвата города и аэродрома Уанки. Сразу после захвата аэродромов ливийская транспортная авиация должна была перебросить остальные силы воздухом, а после создания плацдармов в Уанки и Карибе на Солсбери должны были двинуться три бронированные колонны: первая – от Уанки через Кве-Кве, вторая – от Уанки через Карибу (чтобы связать два плацдарма), третья – от Карибы.

После захвата Солсбери планировалось установление власти во всём Машоналенде. По мнению Нкомо и его советников, захват власти в Матабелеленде, где жили земляки Нкомо, не представлял особого труда и осуществлялся бы в последнюю очередь. При этом большинство ресурсов ZIPRA направлялось на оснащение и обучение регулярных частей, что вызывало недовольство партизан, многие из которых возвращались в свои деревни. Тогда Нкомо решил засылать на территорию Родезии солдат своих регулярных частей, но они не имели партизанской подготовки и легко уничтожались родезийцами.

Несмотря на эти проблемы, подготовка к вторжению в Родезию продолжалась. Летом 1979 регулярные силы Нкомо начали сосредотачиваться в одном из лагерей Замбии.

Для предотвращения вторжения родезийцы начали «танковый блеф». Дело в том, что в начале 1979 года ливийский диктатор Каддафи послал морем десять танков Т-55 на помощь своему другу Иди Амину (они действительно были хорошо знакомы), который воевал с Танзанией. Пока транспорт шёл, угандийская армия была разбита, Амин бежал. Транспорт направился обратно.

По пути не разбирающийся в политике капитан сделал остановку в южноафриканском Дурбане. Груз тут же был конфискован правительством ЮАР. Два танка южноафриканцы оставили себе, а восемь подарили Родезии. Родезийцы возили их на трейлерах по стране, создавая впечатление, что Родезийский Бронетанковый Корпус набит тяжелой бронетехникой под завязку. Официально появление танков было объяснено их захватом в Мозамбике в ходе нескольких рейдов.

Родезийцы и Т-55

Родезийская SAS вела активную диверсионную деятельность в Замбии. Бойцами SAS были уничтожены мосты на реке Чамбеши, что заблокировало сообщение между Замбией и Танзанией. Всего в течение трёх недель осенью 1979 года было уничтожено около восьми мостов в Замбии. Всё это нанесло экономический ущерб стране и затруднило вероятное вторжение. В итоге Нкомо удалось склонить к участию в переговорном процессе.

Из крупных зарубежных операций последнего периода войны можно выделить зарубежные рейды на лагеря ZANLA – операции «Мочевина» и «Чудо». С 1 по 7 сентября проводилась совместная с южноафриканцами операция «Мочевина».

1-4 сентября родезийские отряды общей численностью свыше 200 человек пересекли границу и в итоге заняли область радиусом в более чем 160 км в мозамбикской провинции Шигубу. Из-за плохой погоды начать активные действия удалось лишь 5 сентября. Родезийская SAS совершала диверсии в Алдейя-ди-Баррагем и ещё четырёх других пунктах, уничтожая мосты и инфраструктуру провинции при поддержке истребителей «Хантер» и лёгких штурмовиков Cessna «Lynx».

Один из вертолётов Augusta-Bell 205 был сбит во время эвакуации раненого солдата террористами из РПГ-7. Один член экипажа погиб, пилот же был спасён.

6 сентября база ZANLA в Мапаи была атакована родезийскими истребителями «Хантер», затем на вертолётах родезийские и южноафриканские войска были доставлены к лагерю. Один из южноафриканских вертолётов «Пума» был сбит боевиками из РПГ-7. Погибли 14 родезийских солдат и три южноафриканских пилота. База в Мапаи была очень хорошо укреплена. Весь день шли тяжелые бои с ZANLA и FRELIMO. По позициям противника родезийская авиация неоднократно наносила авиаудары. Наконец на закате главком родезийской армии генерал-лейтенант Уоллс дал приказ отходить. 7 сентября все родезийские и южноафриканские части покинули Мозамбик. В ходе операции FRELIMO и ZANLA потеряли 360 человек убитыми, родезийцы – 15, южноафриканцы – 3.

С 21 сентября по 6 октября 1979 года была проведена операция «Чудо». В её ходе было атаковано несколько лагерей ZANLA в Мозамбике, среди прочих – тот самый восстановленный лагерь в Шимойо. В ходе операции родезийцы потеряли семь человек, из них трое погибли в авиакатастрофе.

Штурмовик «Lynx»

Сентябрь и октябрь выдались тяжелыми для Родезии – они потеряли 21 человека, один бомбардировщик «Канберра», истребитель «Хантер» и два вертолёта. Вся авиатехника была сбита огнём с земли, кроме одного вертолёта, который наткнулся на провода в самой Родезии близ Умтали. Ещё троих человек и один вертолёт потеряла ЮАР.

Эти операции стала сигналом для родезийского руководства – они стали терять качественное преимущество над противником и не могли проводить зарубежные операции с прежней эффективностью. Мозамбикское правительство также устало терпеть ущерб, наносимый родезийскими рейдами. Самора Машел стал давить на Мугабе, требуя от него участия в переговорах.

10 декабря начались переговоры в Ланкастер-Хауз. В них участвовала британская делегация во главе с Питером Кэррингтоном, делегация террористов во главе Робертом Мугабе и родезийская делегация во главе с Абелем Музоревой.

Сторонам удалось договориться о том, что соблюдение перемирия, всеобщие выборы и безопасность в ходе переходного периода обеспечивает Великобритания. 12 декабря 1979 года британская власть в Южной Родезии была восстановлена. Страна лишилась статуса самоуправляемой колонии, в ней было введено прямое управление Лондона. Губернатором Южной Родезии в ходе переходного периода был Кристофер Соамс. Соглашения об урегулировании были подписаны 15 декабря.

Помимо прочего, родезийцам удалось вытребовать квоту в 20 мест в парламенте для белых. По земельной реформе было принято следующее решение – земли белых должны были выкупаться постепенно, с согласия их хозяев. Британией был создан фонд для финансирования земельной реформы с 1980 до 1990 гг.

В феврале прошли выборы, в ходе которых боевики Мугабе угрожали оружием избирателям. На выборах 57 мест заняла партия Мугабе ZANU, ещё 20 мест занял ZAPU Джошуа Нкомо и 20 «белых мест» занял «Родезийский фронт» Яна Смита.

Хотя существовал план убийства Мугабе и скоординированной атаки лагерей боевиков, родезийцы так и не решились выполнить его. 18 апреля переходный период закончился. Была провозглашена независимость Республики Зимбабве, её премьер-министром стал Роберт Мугабе.

С декабря 1972 года по декабрь 1979 безвозвратные потери Родезийских Сил Безопасности составили 1 361 человек, в то же время в одной только Родезии было уничтожено 10 450 террористов. Число террористов, уничтоженных в зарубежных рейдах, до сих пор точно неизвестно. Также в Родезии погибло 468 белых и 7 790 чёрных мирных граждан.

История Родезии закончилась.

Причинами поражения Родезии была её международная изолированность, дипломатическое давление со стороны (в том числе и единственного союзника), провал концепции «охраняемых деревень» (если в Малайе, применяемые против китайского меньшинства, они были эффективны, то в Родезии, где они применялись против большинства, они вызывали лишь озлобление), ограниченность собственных ресурсов и фактическая неограниченность ресурсов террористов, снабжаемых великими державами – СССР и Китаем.

Что же было дальше с побеждённой страной? Прежде всего нужно упомянуть о смене географических названий в 1982 году. Так, город Солсбери был переименован в Хараре. Ранее название Хараре носил чёрный таун в Солсбери, название это означало «Бессонный» и намекало на то, что жизнь в тауне не утихала даже ночью, в том числе нелегальная. Переименования других городов были в основном связаны с изменением нормативного варианта произношения – Умтали стал называться Мутаре, Гвело – Гверу, Уанки – Хванге, Иньянга – Ньянга. Судя по всему, это было связано с подгонкой названий под литературную норму языка шона.

Также после провозглашения независимости Зимбабве из страны начали уезжать белые. Уже к 1984 году число белых в стране уменьшилось более чем вдвое и составляло 100 тысяч человек.

Сразу после провозглашения независимости зимбабвийское правительство начало реформу армии. Подразделения спецназначения были распущены немедленно. Сами бойцы SAS позаботились о том, чтобы никакие материалы об их деятельности не попали в руки новому правительству – всё было вывезено в ЮАР, даже памятная плита со списком погибших спецназовцев. Второе «белое» подразделение – Родезийская Лёгкая Пехота – после последнего парада 17 октября 1980 года было распущено. Ядро части позже обучало 1-й Зимбабвийский батальон коммандос.

Стоявшая в казармах Крэнборн статуя «Troopie», посвящённая памяти павших солдат Лёгкой Пехоты, была перевезена сначала в ЮАР, а после падения там апартеида – в Великобританию, в фамильную усадьбу Солсбери, где находится и поныне. Небольшой неофициальный музей части был перевезён сначала в Йоханнесбург, а позже – в бристольский Музей Британской Империи и Содружества.

Памятник солдатам Родезийской Легкой пехоты, усадьба Солсбери, Великобритания

Состоявший из белых и цветных солдат пехотный Родезийский полк также был распущен ещё до провозглашения Зимбабве, сразу после установления британского правления.

Сохранены и интегрированы в Зимбабвийскую Национальную Армию были лишь немногие родезийские части, такие как ВВС, артиллерия, Родезийские Африканские Стрелки, Родезийский Бронетанковый Корпус и, как ни странно, Скауты Грея, которые были переименованы в Полк Ездящей Пехоты.

Ещё в процессе формирования для молодой ЗНА нашлись задачи. Дело в том, что боевики матабельской ZIPRA отказывались сдавать оружие, а сами матабеле отказывались признавать победу ZANU на выборах и власть Мугабе. Хотя Нкомо и многие политики из ZAPU были назначены на посты в правительстве, реальную власть им постарались не давать.

9-10 ноября 1980 года в Булавайо произошли бои. В западном пригороде Энтумбане перестрелка между боевиками ZANLA и ZIPRA, что находились в своих лагерях, длилась четыре часа. Только по официальным данным 15 боевиков и 43 мирных человека погибли, более 500 человек были ранены. По сообщениям очевидцев, число погибших было много выше («сотни»). Бой прекратил Полицейский Отряд Поддержки, большей частью состоявший из белых.

8 февраля 1981 года ZIPRA и ZANLA перестреливались в городе Гвело. 60 боевиков ZIPRA и 12 ZANLA было убито. Для восстановления порядка в город была направлена рота Родезийских Африканских Стрелков и броневики. Войска прибыли в город поздно вечером, броневики давили палатки ZIPRA. Сопротивление ZIPRA было подавлено, около 40 человек было убито. До половины батальона ZIPRA было арестовано, остальные разбежались. В течение следующих дней в лагерь ZIPRA в Энтумбане втайне доставлялось оружие и военное снаряжение. 11 февраля офицеры Родезийских Африканских Стрелков заметили это, но правительство решило не вмешиваться. Расквартированная в Булавайо рота Африканских Стрелков приготовилась к обороне.

Вечером 11 февраля начался бой в Энтумбане между ZIPRA и ZANLA с применением стрелкового оружия и миномётов. Сопротивление ZIPRA было подавлено Родезийскими Африканскими Стрелками к 12 февраля. По официальным данным, погибло 260 человек, некоторые историки насчитывают свыше 400 погибших. Правительственные войска потерь не понесли. Это сражение стало звёздным часом Африканских Стрелков.

Мугабе обвинил в инциденте боевиков ZIPRA, назвав их «нелояльными, обманутыми, политически мотивированными вооружёнными хулиганами и политическими несогласными», также он обвинил их в намерении свергнуть правительство. Через месяц была создана комиссия для расследования происшествия, но судя по всему, результаты расследования не удовлетворили Мугабе, и комиссия была распущена.

Правительство решило уменьшить предполагаемую численность ЗНА до 30 тысяч человек и демобилизовать всех боевиков ZANLA и ZIPRA, что ещё не были интегрированы в ЗНА. Джошуа Нкомо лично приказал разоружиться своим отрядам. В августе 1981 года в Зимбабве были приглашены северокорейские инструкторы для обучения войск. Нкомо обвинил Мугабе в создании «отдельной армии», оторванной от национальной, и в стремлении установить однопартийную диктатуру.

Родезийские ветераны сегодня

В феврале 1982 года Мугабе объявил о том, что были найдены огромные оружейные склады ZAPU и обвинил матабелов в подготовке переворота. Он сравнил присутствие Нкомо в правительстве с присутствием кобры в доме, после чего сразу уволил его.

Обученная северокорейцами к декабрю 1982 года 5-я бригад была развёрнута в Матабелеленде. Так началось «Гукурахунди» (с языка шона – первый дождь, который смывает солому перед весенними дождями) – карательная операция в Матабелеленде. Нкомо бежал из страны и вернулся только в 1984 году.

Карательная акция продолжалась до 1988 года. В её ходе до 30 тысяч человек было убито, многие подверглись бессудному заключению и пыткам, до 100 тысяч бежало из страны. Под горячую руку карателей попадали не только матабелы, но и белые фермеры. В ходе шестилетней операции погибло больше человек, чем за все 15 лет Войны в Родезийском буше, но «прогрессивный мир» об этом умолчал. Как солидные господа в дорогих костюмах, так и модные последователи крайних левых течений не любят, когда им напоминают об их ошибках. Да и сам Мугабе позаботился о том, чтобы информация о бесчинствах карателей 5-й бригады не достигла широких масс. Журналисты высылались из Матабелеленда. Сам Нкомо обвинил правительство Мугабе в геноциде, заявив, что «теперь в Зимбабве хуже, чем при Смите».

Надо отметить, что, несмотря на ряд убийств белых фермеров в Матабелеленде, в целом белая община страны поддерживала карательную операцию, опасаясь мятежа матабелов и установления тоталитарной диктатуры Нкомо.

Помимо этой карательной операции, ЗНА принимала эпизодическое участие в гражданских войнах в Анголе и Мозамбике, поддерживая MPLA и FRELIMO.

В 1987 году была произведена реформа, после которой утвердивший свою власть Мугабе стал диктатором страны. Страна была превращена в президентскую республику, Мугабе стал президентом. Квоту для белых в парламенте отменили.

22 декабря 1987 года было подписано соглашение об объединении партий ZANU и ZAPU в единую партию «Зимбабвийский Африканский Национальный Союз – Патриотический Фронт» (ZANU-PF). 18 апреля 1988 года Мугабе объявил амнистию всем боевикам ZAPU, а Нкомо призвал их сложить оружие. Карательная операция «Гукурахунди» была завершена.

В 1990 году Нкомо занял «декоративный» пост вице-президента Зимбабве. В 1992 году ушёл из политики Ян Смит. Его партия «Консервативный Альянс Зимбабве», преемник «Родезийского Фронта» (с 1981 по 1984 гг. называвшаяся «Республиканский Фронт»), была распущена.

В 1992 и 1995 гг. в Зимбабве пришла засуха и случился голод. Во многом причиной голода была земельная реформа, приводившая к резкой потере эффективности сельскохозяйственного производства, и неэффективное, коррумпированное управление страной.

Недовольство населения росло. В 1998 году правительство Зимбабве решило вмешаться во Вторую Конголезскую войну. После того, как ЗНА была отправлена на поддержку Кабилы, Зимбабве перестала получать международную экономическую помощь. Для спасения и так пробуксовывающей экономики и гашения недовольства населения правительство Мугабе решило ускорить земельную реформу. В то же время Британия медлила с выдачей денег на выкуп земель.

Роберт Мугабе рядом с памятником в свою честь. То ли бессменный президент Зимбабве способен на самоиронию, то ли специфическое негритянское понимание искусства скульптуры

В 1999 году от рака умер Джошуа Нкомо. Тогда же в стране начался экономический кризис, продолжающийся по сей день. Во многом он был связан с расходами на войну в ДРК и громадными выплатами из казны «ветеранам освободительной войны».

В 2000 году начался «чёрный передел» – принудительное изъятие ферм у белых фермеров. Передавались они чёрным крестьянам, в основном – шона и сторонникам Мугабе. Также наделы получили видные члены ZANU-PF. Крупные фермерские хозяйства разбивались на множество мелких участков и раздавались крестьянам, что естественным образом приводило к падению урожайности. Были и насильственные действия с белыми фермерами.

Против Зимбабве за фальсификации выборов и нарушения прав человека были введены международные санкции. Это ускорило падение экономики, но истинной причиной ухудшения экономической ситуации был именно «чёрный передел». Дело в том, что хотя климат Зимбабве отлично подходит для сельского хозяйства, самые плодородные земли в лучшем случае – среднего качества. На западе страны есть множество горных и пустынных территорий. Многие земли для эффективного возделывания требуют удобрений и знаний, как эти удобрения правильно применять, а также правильно организованной иригации.

Кроме того, начиная с эпохи Второй Мировой войны, родезийское сельское хозяйство было практически монокультурным и стояло на производстве табака, который требует сложной просушки и простым крестьянином выбирается для возделывания в последнюю очередь.

Неудивительно, что раздел 4 000 крупных хозяйств на 160 тысяч мелких привёл к полному развалу агропромышленного комплекса, который вместе с горной промышленностью был становым хребтом экономики страны. Многие получившие участки чёрные забросили свои земли. У других едва удавалось выйти на самообеспечение.

Сельское хозяйство потянуло за собой все остальные отрасли экономики. В 2005 году в стране началась гиперинфляция. Первая деноминация была произведена в августе 2006 года – 1 000 старых зимбабвийских долларов меняли на 1 новый.

К августу 2007 года инфляция достигла 7 635% в год. В конце года – 100 000 % в год. Попытки ограничить рост цен запретительными мерами ничего не дали, курс зимбабвийского доллара продолжил стремительно падать. В декабре 2007 года была введена купюра в 750 тысяч долларов, в январе 2008 – в 10 миллионов долларов.

В июле 2008 года была выпущена банкнота в 100 млрд зимбабвийских долларов. На тот момент инфляция составляла 231 млн %, а 50 млн долларов Зимбабве были равны одному доллару США. Цена банки пива увеличивалась в полтора раза за час.

Сотня триллионов зимбабвийских долларов

1 августа 2008 года в стране была проведена вторая деноминация. 10 000 000 000 старых долларов меняли на один новый. Через месяц новый доллар обесценился в пять раз официально, на чёрном же рынке его цена упала в 100 раз. На начало ноября 2008 года уровень инфляции в Зимбабве составлял 516 квинтиллионов процентов.

В ноябре 2008 года вновь появились миллионные купюры. В декабре были выпущены купюры в 100 и 200 миллионов долларов. В декабре 2008 года инфляция достигла 6,5 квинкватригинтиллионов %. Безработица достигла 94%, экономика полностью развалилась. В 2009 году была проведена ещё одна деноминация.

Наконец, 12 апреля 2009 года зимбабвийские доллары были выведены из оборота и заменены долларами США, евро, южноафриканскими рандами, ботсванскими пулами и замбийскими квачами.

Хотя рост цен удалось остановить, экономика Зимбабве не восстанавливается до сих пор. Большинство населения по-прежнему не имеет работы. Руководство страны возлагает надежды на китайские инвестиции.

Вот и подошла к концу печальная история красивой тихой страны между великими реками Замбези и Лимпопо.

Сейчас Мугабе уже стар и болен. В верхушке партийной номенклатуры ZANU-PF разворачивается политическая борьба между «старыми партизанами» во главе с вице-президентом Эммерсоном Мнангагвой и «командой 40» во главе с женой президента Грейс Мугабе. Определяется будущий правитель Зимбабве. В стране до сих пор проживает меньше 30 тысяч белых, как правило, тех, кому некуда податься. Это в полтора раза меньше, чем в соседней Замбии, где белая община составляет около 40 тысяч человек. Ранее же белое население Южной Родезии превосходило числом белое население Северной в три раза.

Напоследок стоит упомянуть том, как сложилась жизнь Яна Смита. После ухода из политики он жил и работал на своей ферме под Селукве. В 1994 году умерла его жена Джанет, в 2004 – муж его падчерицы, известный родезийский певец Клем Толет. Лишь в 2005 году Смит уехал в ЮАР, чтобы проходить курс лечения. В 2006 году умер его единственный родной сын Алек. Это подкосило Смита, ему становилось всё хуже и хуже, и 20 ноября 2007 года он скончался в больнице Кейптауна в возрасте 88 лет.

Закончить эту историю можно словами белого африканского писателя Уилбура Смита: «Но все эти люди давно ушли, ведь в Африке только солнце может рассчитывать на вечный триумф».

Скауты Селуса, как и большинство подразделений армии Родезии были частью интегрированной – в полку бок о бок служили как черные, так и белые солдаты, причем число последних варьировалось от 15 до 30%. (Чисто «белыми» частями в РДФ были только САС и Легкая пехота). Поскольку большинство солдат были черными, то в первую очередь возникал вопрос о их вербовке. Поскольку Скауты с момента создания и практически до конца войны были подразделением секретным, о котором мало кто знал, африканский персонал никогда не вербовали напрямую, посредством армейских рекрутеров. Для этого применялся иной способ.

Когда возникала нужда в новобранцах, в регион посылалось подразделение солдат-африканцев. По прибытии на место, переодетых в штатское солдат (местных уроженцев) посылали в родные места, в то время как их командир договаривался с региональным комиссаром (чиновником гражданской администрации, отвечающим за область), что потенциальные кандидаты будут прибывать для регистрации в его офис.

Солдаты-вербовщики никогда не признавались соседям и землякам, что они являются военнослужащими. Иногда, если это скрыть было совсем невозможно, они подтверждали, что они, дескать, служили, но более не служат. Обычно они работали под «легендами» сезонных рабочих, либо же безработных, возвратившихся побыть в родных краях.

Далее они в разговорах упоминали, что краем уха слышали, как какой-то армейский офицер из одного очень особого и очень секретного подразделения в один из дней приедет в офис к региональному комиссару. И вроде бы, по их словам, ходили слухи, что этот офицер будет искать для службы людей – но не всякого встречного-поперечного, а особых людей: сильных, выносливых, тех, кто умеет хорошо читать следы и чувствует себя в буше как дома. Далее шел разговор о том, что в этой особой части зарплата гораздо выше, чем в обычных частях. В конце концов вербовщик начинал хвастаться и заявлял, что сам попробует свои силы, и пойдет посмотреть, что там и как. И приглашал знакомых с собой.

Когда в назначенный день командир подразделения прибывал в офис комиссара, то обычно его там ожидало десять-двенадцать человек. Чтобы не вскрывать «легенды» своих подчиненных, офицер их интервьюировал точно так же как и настоящих кандидатов. Местное население и родные рекрутов были уверены, что солдат набирают в обычные армейские части – Скауты Селуса не упоминались ни разу.

После этого, отобранных новобранцев доставляли в казармы Инкомо, где они ожидали прибытия остальных партий из других районов страны. Им выдавалось стандартное камуфляжное х/б и они находились на положении обычных армейских новобранцев – пока им никак не объявляли, что они будут проходить отборочный курс Скаутов. Когда, наконец, набиралось достаточное количество человек, как правило, примерно 60, начинался курс молодого бойца. В принципе от обычного армейского курса он отличался несколько большей интенсивностью. Например, новобранец в полку Родезийских Африканских Стрелков (черная часть с белыми офицерами) отправлялся в боевое подразделение после четырех месяцев обучения. Но потенциальный кандидат в Скауты должен был пройти не менее 6 месяцев обучения. Что касается дисциплин, то это была обычная армейская подготовка – строевая, приемы с оружием, физподготовка, стрельбы и т.д. По прошествии полугода из кандидатов оставалось примерно человек 40 – остальные отсеивались и отбраковывались как неподходящий для армии материал.

Когда эта полугодовая подготовка новобранцев-африканцев близилась к концу, то по всей структуре РДФ начинали рассылаться объявления, что стартует очередной набор в Скауты Селуса и добровольцы-европейцы, а также унтер-офицеры африканцы, приглашаются для прохождения.

В связи со спецификой Скауты постоянно нуждались в черных унтер-офицерах из Африканских стрелков – во-первых, за новичками необходим был присмотр, а во-вторых, кто-то должен был готовить потенциальные сержантские кадры.

Когда прием заявлений заканчивался, как правило, среди абитуриентов было около 15 капралов и лэнс-капралов из Африканских стрелков – редко среди них были сержанты. Что касается белых добровольцев, то они представляли едва ли не весь спектр РДФ, включая национальную полицию, части МВД, Охранный корпус, Родезийский стрелковый полк, САС и Легкая пехота. 90% из них, как правило, были военнослужащие «территориальных частей» (т.е. ополчения) и только 10% - военнослужащие регулярной армии. Объяснялось это тем, что отборочный курс Скаутов был чрезвычайно жестким, и мало кому из солдат регулярных частей по душе была мысль начинать все с нуля в новой части. Тем более, если это включает в себя курс молодого бойца.

С точки зрения Рейда-Дэйли, военнослужащий частей специального назначения должен воплощать собой особый тип солдата. Среди необходимых качеств обязаны присутствовать ум, мужество, сила духа, верность, приверженность делу, чувство профессионализма, ответственность и самодисциплина. Возрастные пределы – от 24 до 32 лет.

Когда Рон Рейд-Дэйли задумывался о том, каким должен быть отборочный курс, он намеренно хотел его противопоставить аналогичному этапу в другом спецподразделении – САС. Притом, что Рейд-Дэйли сам вышел из рядов САС, он считал, что у САС и Скаутов разные задачи и разные методы их выполнения. В связи с этим, по его мнению, служащие САС и Скаутов должны принципиально отличаться. Иначе говоря, что подходит для САС – не подходит для Скаутов и наоборот. Правда впоследствии жизнь показала, что на самом деле это не так: многие солдаты, отслужив в САС, позже проходили отбор и становились Скаутами – а бывало, что Скауты переходили в САС.

Но большой любви между этими подразделениями не существовало. Каждая элитная часть в РДФ считала себя исключительной, пребывая в уверенности, что основную работу войны делают именно они. Профессионализму других воздавалось должное, к коллегам относились с уважением, поскольку часто приходилось работать бок о бок, но в глубине души каждый спецназ считал себя главнее. С точки зрения Скаутов, десантники Легкой пехоты были способны только на грубую мясницкую работу – прилететь и накрошить трупов. Диверсанты САС стояли рангом выше, но все равно отношение к ним было как к маньякам-одиночкам, к тому же Скауты считали, что САС, как оперативная часть, излишне заформализована. (Надо отметить, что легкие пехотинцы, в свою очередь, маньяками считали Скаутов: с точки зрения десантников, только повредившиеся в уме люди способны были жить в буше неделями, питаясь личинками и гнилым мясом, маскируясь под террористов. Что касается САС, то для среднего десантника куда интереснее было прыгать с «Алуэттов» - ногами они ходили редко – обрушиваясь на терров как снег на голову, вместо того, чтобы терпеливо планировать и осуществлять длительные засады или подрывать мосты. Ну а САС, как и Скауты, считали РЛИ великолепными штурмовиками, но более ни на что не годными. К Скаутам же САСовцы относились чуть-чуть свысока, полагая, что 80% операций САС Скауты повторить не в состоянии). В общем, перефразируя родезийского писателя Уилбура Смита, ««Скауты Селуса» были лучшим подразделением родезийской правительственной армии; правда, если бы вы произнесли это в присутствии, скажем, десантников Легкой пехоты, или Специальной Авиа Службы, или Родезийского полка, вам тут же на месте раскроили бы череп».

Рейд-Дэйли считал, что спецназовец, в котором нуждается САС – это одиночка, человек, не зараженный групповым духом. Даже отборочный курс САС являлся тому свидетельством – инструктора САС хотели видеть, как будет себя вести кандидат в условиях сильнейшего стресса: сможет ли он адекватно оценивать обстановку, принимать верные решения, и главное – выполнить задачу. И все это – полагаясь только на собственные силы. В этом, с точки зрения командира Скаутов, крылось слабое место курса САСовского отбора – порой курсант оставался без надзора инструкторов и товарищей на долгое время, вследствие чего у него возникал соблазн пойти по пути наименьшего сопротивления. Хотя отбор в САС был достаточно жестким, инструкторы-сасовцы порой закрывали глаза на нарушения дисциплины. Кандидаты в САС умудрялись иногда сокращать время пребывания на маршруте – во время пеших маршей – посредством голосования автомобилей, автобусов с африканцами, велосипедов и т.д. Конечно, если их ловили, то с курса немедленно отчисляли, но если им удавалось остаться непойманными – то все было шито-крыто.

Именно поэтому Рейд-Дэйли сделал ставку на коллективизм. Он считал, что большая часть солдат способна выполнять свои обязанности исключительно хорошо, когда они находятся среди товарищей – и подвести стыдно, и положительным духом заряжаешься. К тому же «групповой синдром», как считало командование Скаутов, позволяет солдату избегать чувства одиночества, которое легко превращается в желание сдаться, бросить все на полдороге. А в условиях опасности, такие чувства могут привести и к потерям. Так что люди, которые тяготели к одиночеству, для Скаутов являлись нежелательными кандидатами. К тому же будущий Скаут, в силу специфики задач, должен был практически постоянно пребывать среди людей – либо среди своих товарищей, либо среди террористов. И ему необходимо было уживаться с другими.

Но с другой стороны – солдат, который способен хорошо действовать ТОЛЬКО если он находится в коллективе – равно не подходил. Порой от Скаутов требовалось действовать малыми группами в два-три человека, а иногда и в одиночку – в ситуациях, предусматривавших особый риск. Так что умение обходиться одному приветствовалось, но в пределах.

Так что отборочный курс был построен с тем расчетом, чтобы выявить среди кандидатов подобных солдат – в которых бы удачно сочеталось умение работать в команде и одновременно в одиночку.

В день начала отборочного курса, все кандидаты строились на плацу в казармах Инкомо. Разделения ни по расам, ни по званиям не было: европейцы, африканцы, офицеры, унтер-офицеры и рядовые стояли в одном строю. К тому моменту начальная подготовка африканских солдат уже была закончена – это делалось с тем расчетом, чтобы они наряду с европейцами могли принять участие в отборе. На построение все обязаны были явиться с вещами – правда, про пайки или про питание абитуриентам намеренно ничего не говорилось. После переклички, к кандидатам обращался командир части, майор Рон Рейд-Дэли. Как правило приветствие было кратким. Майор подчеркивал, что Скаутам не нужны супермены. Нужны нормальные солдаты, которые просто способны выполнять свой долг, но лучше чем остальные. Он также особо подчеркивал, что любой доброволец вправе заявить о своем уходе с курса в любое время, и к нему не будет не то что претензий, а просто косых взглядов и смешков за спиной. То что у кого-то не получится стать Скаутом, вовсе не означает, что этот кто-то – плохой солдат, как раз наоборот. В иных частях, более подходящих для службы, из такого человека получится образцовый воин, чему, как отмечал Рейд-Дэли, есть масса примеров среди офицеров, сержантов и рядовых. В конце речи он благодарил кандидатов от имени полка за то, что они по своей воле решили принять участие в испытаниях, поскольку часть Скаутов комплектовалась исключительно добровольцами. Майор особо подчеркивал момент ухода с курса – все-таки ни один человек не любит считать себя неудачником, и для того, чтобы немного поднять дух кандидатам, он предлагал им не чувствовать себя ущербными по возвращении обратно в свою часть: «Если кто-нибудь будет вас высмеивать на предмет того, что, мол, не смогли, то этому пересмешнику можно ответить – у меня, по крайней мере хватило духу попробовать, а вот тебя я там что-то не видел».

Далее кандидатам выдавался суточный паек, как его называли «крысиный корм». Абитуриентов предупреждали, что питание на курсе будет нерегулярным и намекали, что паек не стоит уничтожать с ходу. После этого кандидатов распускали до вечера, но не сообщали им ни о дальнейших планах, ни о том, когда будет следующий прием пищи. Новобранцы рассеяно бродили по территории, занимаясь своими делами. При этом намеренно поддерживалась такая атмосфера «армейского бардака», когда толком никто ничего не знает и не может дать внятный ответ.

Ближе к вечеру, когда кандидаты полностью расслабились, внезапно звучала команда «Построиться!». После построения, абитуриентам приказывали немедленно грузиться на грузовики, стоящие у ворот лагеря. При себе кандидаты обязаны были иметь все вещи и снаряжение. Инструктора, ухмыляясь, советовали с собой брать и гражданскую одежду – дескать, тренировочный лагерь находится на озере Кариба, недалеко от курортных местечек, и у курсантов будет возможность иногда отлучиться поиграть в казино либо перехватить пару пива в пабах. Многие брали.

С этой секунды, кандидатами командовала инструкторская группа, состоящая из 8 человек – одного офицера и семи сержантов, четверо из инструкторов были белыми, четверо – черными. На каждом новом отборочном курсе роль инструкторов исполняли новые Скауты – подразделения откомандировывали своих офицеров и сержантов по очереди. С момента погрузки в машины, все новобранцы, независимо от их звания, обязаны были подчиняться инструкторам. При этом офицеры регулярных и территориальных частей, а также сержанты регулярной армии сохраняли свои звания – к ним обращались по форме. Что касается сержантов и рядовых территориальных частей, то независимо от их званий, на время отбора к ним обращались «боец».

Этап отбора намеренно начинался с создания стрессовых ситуаций. Сначала курсантам предоставлялась возможность расслабиться, после чего их резко возвращали обратно в атмосферу «стой-там-иди-сюда». Тот факт, что капрал Скаутов рявкал, допустим, на лейтенанта-связиста, также не прибавлял последнему бодрости. Так что по пути в лагерь на тряских «Мерседесах» курсанты погружались в атмосферу задумчивости пополам с напряженностью. У многих начинали в голову закрадываться мысли, что предстоящие недели будут, скорее всего, сложными.

Отъезд грузовиков с кандидатами был точно выверен по времени. За несколько минут до наступления темноты (а в Африке она наступает практически мгновенно, как будто солнце просто выключили) грузовики останавливались у поворота на Чарару, в пяти км от аэропорта Кариба, и курсантам приказывали выгружаться. Все вещи сваливались в одну кучу, после чего офицер-инструктор обращался к кандидатам: «Лагерь подготовки Скаутов находится рядом, по дороге в Чарару, всего лишь в каких-то паре десятков километров. И это расстояние вы должны пробежать. Естественно, что все ваши вещи вы должны взять с собой. Да, да, все что вы набрали, чемоданы, сумки и т.д. Если кто-то из вас решит, что с вещами бежать тяжело, то можете их бросить – правда, в этом случае попрощайтесь с ними навсегда, поскольку подбирать их никто не будет. Мы с большим интересом будем ожидать вас в лагере – сегодня в ознаменование первого дня курса наш повар специально приготовил отборные стейки и уже поставил пиво на лед. Естественно, это угощение касается только инструкторов – но если кто изъявит желание бросить курс, то вполне может к нам присоединиться».

После этого офицер и несколько сержантов отбывали на грузовиках в лагерь. На месте оставались только курсанты, и два сержанта на одной из машин – на случай если придется подгонять отставших. И кандидаты начинали пробежку, длиной в 23 километра, неся все свои вещи на себе, стараясь не отстать и показать максимально лучший результат по прибытии в лагерь.

Сам лагерь был расположен в одном из живописнейших уголков долины Замбези, на берегу озера Кариба. Это место было одним из последних нетронутых цивилизацией – кусок дикой первозданной африканской природы. В непосредственной близости от лагеря бродили львы, буйволы и слоны. Как сказал один кандидат в Скауты, бывший Королевский морской пехотинец из Лондона, в изумлении наблюдая за слоном, который ломился сквозь заросли в 50 метрах от лагеря: «Это как в зоопарке…только без клеток». И это был, пожалуй, самый необычный лагерь подготовки специалистов во всей субэкваториальной Африке.

Лагерь носил имя Wafa Wafa Wasara Wasara. Это словосочетание в приблизительном переводе с языка шона значило «кто умер – тот умер, кто выжил – тот остался». По крайней мере, все Скауты с этим толкованием соглашались. Те 10-15% кандидатов, которые прошли курс и получили впоследствии заветный коричневый берет с эмблемой атакующей скопы (а также те, кто отсеялся в результате отбора), считали это место реальным воплощением чистилища.

Wafa Wafa на чишона значило «я умер, я умер!» - уже одно это название заставляло любого военнослужащего относиться к месту с подобным названием, по меньшей мере, с подозрением. Wasara Wasara, в свою очередь, не имело четкого перевода. Это скорее означало панические возгласы – когда, например, в центре крааля обнаруживалась стая разъяренных львов, то обитатели деревни вопили именно это. Поставленные вместе эти слова наводили на мысль о том, что кандидата в Скауты ожидает нечто совершенно ужасное – если уж лагерь носит такое название.

Когда наконец кандидаты прибывали в лагерь – некоторая часть отсеивалась еще на пробежке – то их глазам представала невероятная картина. В лагере не было ни казарм, ни палаток – только несколько примитивных basha, шалашей – и более ничего. Именно в них и предстояло жить курсантам. Рядом с шалашами была небольшая площадка утоптанной земли, с кучкой закопченных камней и углями – это была кухня. Правда, ни в этот вечер ни в несколько последующих, кандидатам не предлагали никакой еды. Курсанты были измотаны бегом – долина Замбези славилась на всю страну как место где жарко всегда – ощущали чувство голода и к тому же были свидетелями, как некоторые из их товарищей уже «сломались».

С этой минуты, как едко шутили инструктора, кандидаты навсегда прощались с жизнью – прошлой. Кандидатов намеренно выматывали, мелочными придирками доводили до крайних пределов, морили голодом и провоцировали на нервный срыв. Тот кто не мог это вынести или же не желал терпеть подобное волен был заявить об уходе с курса в любую секунду. Главным фактором – для инструкторов – было то, как человек себе ведет в любой ситуации. Все реакции кандидатов тщательно подмечались. Когда человек сильно устал и при этом голоден, то все наносное с него быстро слетает, и остается только то, что составляет его истинную сущность. С самого начала курсантов ставили именно в такие условия – начиная с неожиданной вечерней пробежки до лагеря – и инструктора намеренно продолжали увеличивать объем стресса, чтобы сломить в кандидатах дух сопротивления. Фактически эта была пытка голодом, физическими нагрузками и моральным давлением, рассчитанная таким образом, чтобы у человека не оставалось ни минуты перевести дух и задуматься.

Первые пять дней программа строилась по следующему расписанию. Кандидатов будили перед самым рассветом и до 7 часов утра они занимались физподготовкой – бегом или упражнениями. После чего следовала поверка и немедленно за ней – боевая подготовка: обращение с оружием и стрельба. Стреляли по всякому, патронов не жалея: с двух рук, из автоматического оружия, из пистолетов, неприцельная стрельба. Особое внимание уделялось методу, который у Скаутов назывался «беспорядочная» стрельба – метод принятый на вооружение практически всеми подразделениями РДФ, отлично себя зарекомендовавший в условиях засад противника.

Суть ее заключалась в том, что каждый солдат в патруле концентрировал свое внимание на секторе стрельбы перед ним, постоянно анализируя и просчитывая. Солдат обращал внимание на валуны, густые места в кустарнике, выступающие корни деревьев – и стрелял короткими очередями (по два патрона), в те вероятные места, где, по его мнению, могли бы прятаться террористы. Инструктора каждый раз выбирали новые места для «засад» размещая мишени в вероятных местах укрытия террористов. В результате за очень короткие сроки у курсантов развивалось некое шестое чувство – они подсознательно соображали, где сидят «террористы» и успевали всадить туда пару пуль, еще до того, как туда падал их взгляд. Каждый день завершался штурмовой подготовкой – преодолением естественных и искусственных препятствий, лазанием по канатам, причем с каждым днем высота только увеличивалась. С наступлением темноты тренировки продолжались – кандидатов обучали передвижению ночью, работе с компасом и картой, ночной стрельбе и базовым тактическим приемам.

Первые пять дней курсантам не давали никакой еды – никакой абсолютно. Инструктора напоминали им, что, вообще-то, еще в Инкомо курсантам был выдан суточный паек, но «крысиный корм», как правило съедался либо тогда же, либо в первый же день по прибытии, либо же бросался некоторыми во время первой пробежки до лагеря (в надежде, что в лагере будет еда). Питались курсанты тем что могли добыть в буше – съедобными ягодами, диким шпинатом, корнями, мелкими птицами или грызунами. Но и эту еду было добыть проблематично – необходимо было свободное время, а вот его-то у кандидатов и не было. На третий день один из инструкторов подстреливал бабуина. После чего тушу обезьяны вешали высоко на дерево перед шалашами кандидатов. Убитого бабуина не свежевали и не вспарывали ему брюхо – оставляли, как есть. Во влажном и невыносимо жарком воздухе туша очень скоро начинала гнить. Спустя пару дней, бабуина снимали, свежевали, выбрасывали внутренности, разрезали на куски и бросали в котел – вариться. Туда же летели и другие куски мяса из дичи, подстреленной инструкторами, и намеренно доведенной до такого состояния, что мясо из красного превращалось в зеленое. Естественно туда же в котел шли и черви, и личинки, отложенные в мясе мухами.

Это была первая настоящая еда для кандидатов, с момента их прибытия в Вафа-Вафа. Ни один человек от нее не отказывался, хотя запах и вкус, по словам того же Рейда-Дэйли, «были такими, от чего стошнило бы и стервятника и гиену».

Когда в конце 1970-х годов журналистов допустили в лагерь подготовки Скаутов, то они были ошарашены. Один из них обвинил Рейда-Дэйли в том, что тот преднамеренно пытается убить потенциальных кандидатов. На что майор (к тому времени подполковник) ответил: «Ничего подобного, это делается ради их же блага. Скауты на задании, в глубине вражеской территории, например в Мозамбике, могут находиться неделями без доставляемых припасов (в отличие от САС). И выжить они могут только на том, что будет у них под рукой. Случалось, что Скауты в ходе операции натыкались на тушу антилопы, которую задрал лев, но еще не успели пожрать гиены. Если они будут знать только в теории, что они могут это съесть – то они никогда ее не съедят». После чего Скауты-медики объяснили журналистам, что вопреки распространенному мнению, гнилое мясо вполне съедобно, если его тщательно проварить – хотя если дать ему остыть и разогреть снова, это может убить человека. На первых стадиях гниения в нем все еще содержится протеин и оно вполне питательно – в экстремальных ситуациях такая еда спасет человеку жизнь. Цивилизация отшлифовала человека и притупила его чувства – если обычному человеку предложить подобное блюдо, то его стошнит от одного только вида. Но для голодных и измученных курсантов похлебка из гнилого мяса обезьяны была равноценна стейку из самой лучшей мраморной говядины в ресторане отеля «Мономотапа» - они не испытывали абсолютно никаких проблем с едой, а многие даже просили добавки.

Как правило именно в эти дни происходил самый большой отсев кандидатов – выбывало около сорока человек. Курсантов постоянно держали в неведении относительно расписания занятий – это делалось преднамеренно, если человек хотел бросить, ему не препятствовали. После первых пяти дней, кандидатам начинала выдаваться еда – в ограниченных количествах. Одновременно инструктора поощряли инициативы курсантов по добыче съедобного материала в буше. Правда убивать крупных животных категорически запрещалось.

После четырнадцати дней, прожитых кандидатами в условиях сильного стресса и постоянного чувства голода, следовал трехдневный «марш на изматывание». Дистанция обычно выбиралась инструкторами с учетом рельефа местности, но всегда была в пределах 90 – 100 километров. То есть за день курсанты должны были пройти около 30 километров, но эти 30 километров были отмечены на карте. В реальности дистанция была немного больше, потому что кандидаты должны были идти по холмам, преодолевать ручейки и реки, продираться сквозь густой кустарник и т.д. Перед маршем курсантов разбивали на небольшие группы, каждую из которых сопровождал инструктор, внимательно следивший за поведением каждого из кандидатов. Каждому кандидату выдавался 30-килограммовый рюкзак с булыжниками. Все камни были покрашены ярко-зеленой краской – чтобы у курсанта не возникло искушения заменить по пути часть камней. Также перед началом марша и сразу же по его окончании, рюкзаки тщательно взвешивались – опять же, с тем, чтобы проверить, не выбросил ли кандидат незаметно пару-другую булыжников. Рюкзаки специально набивались камнями – эффект был рассчитан на то, чтобы кандидат постоянно помнил, что он тащит бессмысленный и бесполезный груз, что снижало его боевой настрой. Кроме того, курсант естественно тащил на себе свое вооружение и снаряжение. Так что общий полезный – или скорее бесполезный вес – у каждого курсанта составлял от 35 до 40 килограммов.

К этому необходимо добавить, что трасса марша была проложена в долине Замбези с ее постоянной запредельной жарой, способной довести неподготовленного человека до теплового удара за три минуты. Поэтическое название «долина» также не должно смущать – она была усеяна валунами, небольшими, но труднопроходимыми холмиками, оврагами, буераками и ямами. На марш курсантам выдавалось строго ограниченное количество воды. Если к этому добавить и то, что долина находилась в «поясе цеце», где укусы этих мух, а также москитов, мух-мопани и прочих насекомых способны довести человека до исступления, то неудивительно, что одолевшие марш впоследствии называли его highway to hell, дорогой в ад. На все три дня марша курсантам выдавалась 125-граммовая банка с мясом и 250-граммовый пакет кукурузной крупы.

Последние 20 километров – хотя курсанты были в неведении, что это последние 20 километров – марш превращался в марш-бросок: чередование бега и ускоренного шага. Перед этим этапом у кандидата отбирался его рюкзак, набитый камнями, но взамен вручался мешок с песком, чуть меньшего веса. Двадцать километров предлагалось покрыть за 2,5 часа – что было возможно при условии практически постоянного бега. Как правило, командир части, Рон Рейд-Дэйли, всегда старался присутствовать при этом моменте.

Когда курсанты доходили до финишной точки, из кустов неожиданно выступали инструктора и поздравляли их с успешной сдачей отборочного курса. Большинство кандидатов отказывалось верить словам Скаутов, считая, что этот очередной коварный трюк инструкторов, призванный сломить дух и заставить сдаться. Кандидаты, едва стоявшие на ногах, бранились и покрывали смеющихся инструкторов отборными ругательствами, пока наконец до них не доходило, что все экзамены действительно сданы. После чего многие плакали, а по словам Рейда-Дэйли, в такие моменты у него, неоднократно наблюдавшего подобное, тем не менее всегда щемило сердце от гордости за тех кто сдал.

После трех дней отдыха, потребного для восстановления ног – к тому моменту у всех курсантов ступни превращались в кошмар дерматолога – курсанты приступали к двухнедельному курсу выслеживания и выживания в буше. По его окончании, новоиспеченные Скауты из территориальных частей отправлялись домой, в ожидании вызова на задание. Те же, кто был в регулярных частях, направлялись в иной лагерь, для изучения собственно анти-террористических опреаций, т.н. «темная фаза». Лагерь копировал до мельчайших деталей типичный лагерь террористов в Мозамбике. Инструкторами там работали бывшие боевики ЗАНЛА и ЗИПРА, многие из которых перешли на сторону РДФ и прошли отбор в Скауты. В течение двух недель инструктора обучали новых Скаутов приемам псевдо-террористических операций, умению выдавать себя за настоящих террористов, обычаям, диалекту, песням, манерам и т.п. После этого Скауты проходили 3-недельную парашютную подготовку в Нью-Саруме и базе Гранд-Риф. Некоторые из Скаутов дополнительно проходили легководолазную подготовку и обучались прыжкам с больших высот. В среднем на подготовку квалифицированного Скаута уходило около полугода. По прошествии еще шести месяцев, наполненных постоянными тренировками и боевыми операциями, военнослужащий превращался в самую грозную боевую машину родезийских вооруженных сил, человека, способного выжить всегда и везде, разведчика, умеющего вести многодневное наблюдение, стрелка, поражающего любую цель, оперативника, которому под силу было любое задание – Скаута Селуса.